— В подполе? — несильно обрадовался Сыч.
— Пусть Сыч туда лезет, — сказал Еган. — Я в такую дыру не пролезу.
— Трусы чертовы, — разозлился Волков. — Я бы и без вас сам глянул, если бы ногу не ломило, и рука слушалась. Лезьте в подпол, поглядите, что там, лентяи, трусы.
Нехотя и ворча, Еган и Сыч искали масло для ламп, и потом, вооружившись лампами, полезли в лаз. Собачились, не переставая. Солдат понял, что они друг друга недолюбливают. Даже при нем они иногда срывались на ругань. Ругались они и в подполе.
В хижину зашел сержант, принес факел, стал ножом ворошить хлам по углам. Волков тоже поглядывал, искал что-нибудь интересное. И тут из-под пола донесся приглушенный крик, потом глухая перебранка, и из дыры в полу появился ларец. И Еган произнес:
— Возьмите, кто-нибудь.
Сержант взял ларец и поставил к очагу, там было виднее, а из-под пола вылезли Еган и Сыч. Оба были грязные, а Еган был доволен:
— Вот, господин, я нашел! — гордо заявил он и добавил: — Золотишко там, наверное.
Сыч тем временем уже вертел ларец, думая, как его открыть.
— Что ты лезешь? — пихнул его Еган.
— Да угомонись ты, дурень деревенский, я только отпереть хотел.
— Да я сам отопру.
— Сам! Что ты сам? Ты курятники сам не отопрешь!
— Курятник не отопру? Да я тебе сейчас мордасы то распечатаю!
— Заткнитесь оба! — вмешался Волков. — Отпирай, Еган.
Отпирать особо и не пришлось. Еган просто поднял петлю и откинул крышку. Все попытались заглянуть в ларец одновременно. Еган светил лампой, а сержант факелом. В ларце все увидела красивую синюю бархатную ткань, собранную в большой узел.
— Кошель! — удовлетворенно сказал Сыч. — Золотишко.
— Да-а, медь в таком не хранят, — согласился Еган, взял за кусочек синей ткани, потянул.
Но ни золота, ни серебра в бархате не было. А был там тяжелый и большой, с голову младенца, красивый стеклянный шар. Волков взял его в руку, стал разглядывать. А Сыч потряс бархат, надеясь, что хоть что-нибудь да звякнет. А Еган в ларец посветил, думал, хоть на дне что-нибудь есть. А потом разочарованно сообщил:
— Нет тут никакого золота.
Но Волков его не слушал, он продолжал внимательно вглядываться в шар, и ему все время казалось, что он что-то там видит. Какие-то отражения, толи белые извивающиеся полосы, толи, полыхающие в неведомой бесконечной синеве языки пламени, а может волны золотистого тумана. Зрелище это притягивало своей красой, и пугало совей бесконечностью.
— Красиво, — сказал солдат.
— Да чего же там красивого, — не согласился с ним сержант, — мрак беспросветный, как в могилу смотришь.