После подписания мирного договора от нас отвернулись светлые боги, соседи начали собирать армии, боясь, что, усиленные созданиями Черного бога, мы нападем первыми. Но хуже всего то, что собственный народ восстал против такого решения. Началась смута. Тучи все более сгущались над нашими головами. Γрянули затяжные кровопролитные войны как на границах, так и внутри страны.
Старый император в какой-то момент отрекся от трона и тихо скончался в одном из загородный замков. На трон взошел его сын-художник — наибольшее разочарование собственного отца.
Я метался от границы к границе, пытаясь всюду поспеть, каждый день встречался с послами и представителями, торговался, как в последний раз. Видеть как гибнет огромное и сильное государство — моя родина — было невыносимо.
В тот год наступило затишье. Смутьяны — лорды Калахару, едва не утонув в крови, потеряв больше половины внутренних войск, затаились, выжидая, что же будет дальше. Линии разграничения на границах с соседями были статичны уже несколько месяцев, бои практически прекратились. Протесты и побоища простых граждан сошли на нет в силу того, что реагировать на их требования никто не спешил, а, не работая, им было нечего есть.
В те дни, подписывая одно соглашение за другим, находя поддержку и союзников в самых неожиданных местах, я, наконец, увидел дрожащий свет в конце тоннеля. Шел двадцатый год правления императора-художника.
— Мой лорд, император издал указ.
Я помню, как невзрачный мальчишка-посыльный протянул мне самый обычный свиток. Я удивился, так как ранее Его Величество управлением страны не интересовался и лишь номинально подписывал то, что уже давно было оговорено мной. Помню, как снова и снова перечитывал закон «О ведьмах», все более приходя в ярость. Это было сродни кинжалу в спину: именно ведьмы поддержали договор с дейеримами, понимая, что война с ними приведет в никуда. Именно на них я рассчитывал, подписывая мирные соглашения с эмиратами. Именно эти женщины были моими ушами в магическом мире, передавая мне настроения в божественных сферах, куда мне ходу не было.
— Ваше Величество, я вынужден выразить протест против изданного вами указа. — Я стоял напротив молодого мужчины, который, ничуть не стесняясь, тискал молодую фрейлину.
Кровь вскипела в моих венах — Ее Величество была прекрасной достойной женщиной. Я высказал все, что накипело во мне, отчаянно сдерживаясь от того, чтобы не встряхнуть художника, заставляя его очнуться.
— Знай свое место! — рявкнул он тогда, с явным удовольствием отмечая, как корежит меня магия подчинения его роду.