Я чувствую, как мое сердце наполняется любовью к семье и подсознательно пытаюсь достучаться до сознания Мэгги.
«Будь в безопасности. Будь в безопасности. Будь в безопасности».
Ставя фотографию на место, я концентрируюсь на воздухе, который вдыхаю и выдыхаю из легких. Я пальцами пробегаю по комочку глины, на котором Мэтт еще в детском садике нарисовал смайлик и подарил бабушке с дедушкой на Рождество. За ним стоит круглая жестянка с пудрой и белым спонжем, который должен пахнуть жасмином, но сейчас пахнет только пылью. Серебряная щетка бабушки из конской щетины и соответствующее зеркальце — все это также здесь. Я беру щетку в руки и пытаюсь вдохнуть аромат, исходивший от бабушки, но его уже давно нет. Сразу за щеткой лежит старая отполированная коробочка с заколками и невидимками для волос. Вспомнив о своей старшей сестре, Марии — на лице сразу же появилась улыбка. Когда ей было девять, она была уверена, что станет косметологом. Мы часами сидели здесь, пока она делала каждому из нас прическу и макияж. Даже Мэтту.
Я задерживаю взгляд на маленькой деревянной шкатулке для драгоценностей, где хранилась вся бижутерия бабушки — для Мэри она служила тайником, чтобы украшать своих младших подопечных. Я поднимаю шкатулку, вспоминая, как все мы, накрашенные, часами сидели здесь, дурачились и слушали мелодии, доносившиеся со шкатулки. Останавливались мы лишь для того, чтобы снова завести ее. Я помню, как Мэтт просил меня остановиться и выбросить ее подальше.
— Она очень старая и хрупкая, — ругала его мама, забирая у него шкатулку и отдавая обратно в мои руки. — Нельзя с ней обращаться так грубо.
Я провожу пальцем по вырезанной крышке, инкрустированной каким-то прозрачным черным камнем. На вид камень совсем не блестящий, но одновременно и не тусклый. Он кажется каким-то живым, вбирая вокруг себя свет. Проводя пальцем по спирали конструкции, я чувствую, как его кончик начинает неметь.
Аккуратно приподняв пальцами крышку шкатулки, я поворачиваю крошечный ключик. Услышав знакомую мелодию, я сразу же пытаюсь вспомнить слова мамы, которые я слышала так давно.
Услышав всего первые звуки мелодии — я вспоминаю, что слышала ее в своем сне. Вот почему она казалась мне такой знакомой. Закрыв глаза, я тихо напеваю знакомую мелодию, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Как только я начинаю осознавать, как крепко сжимаю кулон другой рукой — чувствую, как острый край врезается мне в палец.
Подняв ладонь к лицу, я ничего не понимая смотрю на кровь, широкой струйкой стекающей из раны вниз по руке. Завороженная мелодией и кровью, я едва слышу низкий гул, сопровождаемый капающим звуком.