Она пожимает плечами.
— Трудно сказать наверняка. Во-первых, … это реально больно … потерять свои крылья, — при воспоминании об этом на ее лице появляется гримаса боли. — Ну а во-вторых, тяжело свыкнуться с мыслью, что если мы останемся на Земле, мы потеряем почти все наши силы. Меня спасло то, что я даже подумать не могла о возвращении обратно. — Она косится на меня. — Когда смертные думают о падших ангелах, они уверены, что мы пали с Небес, но на самом деле, мы лишаемся Его милости. Это и есть невыносимая часть — часть, которую я хочу получить обратно.
Я стряхиваю невидимую пылинку на ремне безопасности.
— Есть ли хоть какой-то шанс, что Мэтт мог бы вернуться обратно? Мог ли он передумать? — Даже не смотря на нее, я чувствую ее колебания по поводу ответа … который явно будет отрицательным.
— Мне действительно очень жаль, Фрэнни, — произносит она тихим голосом, который я еле расслышала из-за постукивания дворников и шума проливного дождя.
В груди возникает резкое жжение, и на секунду я задаюсь вопросом, не сердечный ли это приступ. Но медленно боль отступает.
— Я должна вернуть его.
Я ненавижу сочувствие на лице Фэйт, когда смотрю на нее. Она поворачивает голову, смотря на дорогу.
— Я никогда раньше не слышала, чтобы такое случалось. Если однажды ангел выбирает Люцифера, нет ни одной причины, по которой он бы покинул Его.
— То, что ты никогда о таком не слышала, еще не значит, что это невозможно, — говорю я, думая о Люке.
Она делает глубокий вдох.
— Что еще? — спрашивает она после минутной тишины, в ее голосе слышится поддельная радость.
Пожимая плечами, я смотрю в лобовое стекло.
— Тебе нужно спать?
Она смеется.
— Да.
— Но я видела тебя сегодня утром возле окна, ты наблюдала за мной, — как только слова слетели с моих губ, я осознаю, как обвинительно это прозвучало.
Она выезжает на шоссе и поддает газу, в результате чего задние колеса теряют тягу с мокрым асфальтом.
— Это моя работа. Когда ты была дома, твой отец делал то же самое.
— Он никогда не сидел снаружи, наблюдая за моим окном, — я знаю, потому что Люк делал это, а отца там не было.
— Нет, но он бодрствовал.
Я откидываюсь обратно на сиденье.
— Так, если ты бодрствуешь всю ночь, наблюдая за моим окном, когда же ты спишь?
— В основном, на протяжении дня, когда ты с Габриэлем.
Я тереблю край своей трикотажной рубашки.
— Как это работает?
— Что именно?
— Мой отец. И моя мама. Они вместе … женаты, — не уверена, смогу ли подобрать правильные слова, чтобы спросить.
— Ты хочешь узнать — влюбляемся ли мы?
— Да … и, я не знаю … как же вы выглядите … как все, и никто не догадывается, что на самом деле вы ангелы.