– Какая разница. Что может такая армия, как у нас, на девяносто процентов состоящая из отказников в военной форме?
Мими ответила с легким упреком в голосе:
– Ты знаешь, что мы с Эриком всегда были против войны. Но даже Эрик пошел в пятницу утром на призывной пункт и записался в армию. Он так хочет служить! Хоть и не проходил военной подготовки и даже не знает, как стрелять из винтовки. А таких, как он, сотни тысяч.
– Но стрелять из винтовки они не умеют.
– На призывном пункте записали данные Эрика.
– Знаешь, Мими, когда армия сдастся и сюда придут немцы, то во главе нидерландского народа станет Мюссерт. Нидерландским правоохранительным органам придется несладко. Самая отвратительная фотография, которую я видел в последнее время, – это групповой снимок нынешних немецких судей. Все в рядок, в этих своих шапочках и черных мантиях, у всех поднята правая рука в нацистском приветствии, у всех к мантиям приколот значок со свастикой.[32]
– Это чудовищно.
– Если судебная власть будет подчинена случайно установившемуся политическому режиму, если нам будут указывать, кого преследовать, а кого нет, это будет концом тех демократических ценностей, на которых мы выросли.
– А без Гитлера и гляйхшальтунга в твоей практике никогда не случалось, чтобы тебе указывали, кого преследовать, а кого нет?[33]
– Случалось, но не в такой форме.
– Ага. В такой форме не случалось.
– У нас все-таки другое дело. Если прокурор откажется следовать указаниям, если упустит из виду принцип целесообразности юридической ответственности, его не отправят в концлагерь. А в Германии происходит только то, что целесообразно, там закон не значит ничего. Я не смогу жить в стране, где плохо только то, что не по душе Гитлеру.
– А у нас тут до сегодняшнего дня разрешалось только то, что по душе капиталистам.
– Поэтому-то мы и сидим так славно на зеленой травке.
– Я в любой момент готова пожертвовать всем этим ради идеала. Хочу тебе кое в чем признаться. Эрик уже много лет переводит крупные суммы денег на счет коммунистической партии.
– И наверняка не платит с них подоходного налога.
– Ну и что? По-моему, наоборот, здорово, что казна капиталистического государства жертвует денежки в пользу пролетариата.
– Я очень люблю Эрика, но при коммунистах тоже не смог бы жить.
– Какое счастье, что Сиси вовремя уехала. Ведь ты, Берт, тоже этому радуешься?
– Для нее это хорошо, а для меня…
– Ладно тебе! Я уверена, что если бы ты уехал с ней вместе или за ней следом, то места бы себе не находил от стыда. Я знаю тебя достаточно хорошо. Знаю, какая у тебя сила воли.