Спина у полицейского выпрямилась. Он приложил руку к фуражке:
– Будут ли еще распоряжения?
– В настоящее время нет. Спасибо за переданные мне известия. И скажи менейру Ван ден Аккеру, что со мной все в порядке.
С этими словами Альберехт протянул ему руку. Полицейский снял фуражку левой рукой, а правой пожал руку Альберехта.
После отъезда полицейского Альберехту все стало ясно как божий день.
В прокуратуре о нем не забыли. Его искали под обломками здания. Не нашли. Послали за ним полицейского. Полицейский, добрый малый, решил, что после пережитого шока Альберехт не в себе. Какое унижение. Пойти, что ли, в школу Адмирала де Рейтера, чтобы помочь там все обустроить? Как мало он в последние дни думал о своих профессиональных обязанностях! Сейчас даже не мог вспомнить, что он там начал писать в обвинительной речи к ближайшему заседанию суда. Какое дело будет рассматриваться в первую очередь? Дело взломщика сейфов? Или продавца газет, избившего боевика-энэсбэсовца, так что тот попал в больницу? Опять непонятная ситуация. Примерно как с Ван Дамом. Сам-то Альберехт был бы только рад, если бы всех боевиков-энэсбэсовцев избили до смерти. Но для этого продавца газет придется потребовать по меньшей мере шесть месяцев тюремного заключения.
Если немцы займут Нидерланды, к чему тогда приговорят Ван Дама? Что решат судьи? Осудить его, хоть я и потребовал освобождения от судебного преследования? Возможно, это было бы для него лучше всего. Иначе велик шанс, что гестапо арестует его без всякого разбирательства и отправит в концлагерь.
Черт знает что!
Самый подходящий момент, чтобы подвести черту и поставить точку.
В Гаагу! В министерство! Правительство перебирается в Англию. А он, Альберехт, что, разве не важная шишка?
Ведь он лучше всего сможет служить отечеству, если не попадется в лапы врагу?
На скорости, значительно превышающей дозволенную, Альберехт мчался по пригороду в направлении Гааги.
Благодаря объявлению войны его карьера сложится еще более блистательно или во всяком случае увлекательно, чем это было бы возможно в Нидерландах мирного времени. Человек с моей силой воли это заслужил! Да-да, уважаемые господа, с моей силой воли. Я же в последние дни запросто мог пить сколько душе угодно. А не выпил ни капли, точнее, ни капли лишней. Или позавчера получилось все-таки многовато? Да ладно. Все равно. Я могу быть силен, стоит мне захотеть. Поэтому нельзя допустить, чтобы этот чертов несчастный случай сломил меня. Поэтому нельзя допустить, чтобы обнаружилось, кто задавил еврейскую девочку. Ни за что. Я должен бороться с врагами, а не с собой.