– Вот уж несчастливый день, – сказала она, вставая. – Сначала умер кролик, а теперь и котик. Оба в один день.
С таким чувством, будто крадется на цыпочках, Альберехт пошел к себе наверх. «Отчего мог умереть кролик? – недоумевал он. – От осколка зенитного снаряда? От страха? Или от болезни?» Безотчетно придумывая разные варианты, остановился у двери своей квартиры, и тут до него дошло, что он все еще держит в руке обрывок парашютного шелка. С какой гордостью он показал бы его Сиси, если бы она не уехала! Они придумали бы уйму способов, как его использовать, просто забавы ради. Но ее здесь нет, подумал он, и никогда не будет. Лицо исказила скорбная гримаса, уголки рта горестно опустились. Как бы он хотел быть сейчас в Англии.
Альберехт вошел в свою комнату с ощущением, словно ненадолго вернулся только потому, что в последний момент вспомнил, будто что-то забыл. Но что он мог забыть? Все стояло и лежало, как всегда, по местам, ведь уходя отсюда в последний раз, он вовсе не собирался никуда уезжать. Не было только Сиси. Он прошел по комнатам, зашел в кухню и ванную. Внимательно все оглядывал в надежде, что Сиси что-нибудь оставила, может быть, потеряла – носовой платочек, пуговицу на полу или шпильку на диване. Ничего не нашел.
Как-то раз он слышал в зале суда, как психиатр рассказывал о грабителях, которые иногда нарочно оставляют следы в ограбленных квартирах, якобы забывая самые неожиданные предметы: наконечник своей ацетиленовой горелки, монтировку или даже ботинок. Это делают, объяснял психиатр, чтобы подать знак «я здесь был», из подсознательной гордости своим поступком, как ставят флажок на завоеванной территории.
Сиси не оставила ничего – ни кусочка мыла в ванной комнате, ни бутылочки из-под духов, ни начатого тюбика зубной пасты, ни единого знака, ничего.
– Она никогда не гордилась тем, что жила у тебя, – расхохотался черт.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ о том, что ангелы получают особые поручения, едва в земной юдоли разразится война, – заблуждение теологов, причем весьма распространенное.
Война – это всего лишь обман зрения, жертвой которого становятся смертные. Это как красный туман, оседающий на стекло, через которое видно все то же, что и всегда, или как шум в ушах, притом что остальные звуки остаются прежними. Война согласуется со всеми законами Бога и природы. Если черт в своей заносчивости придерживается другого мнения, то это мысли, которые ангел не должен принимать во внимание. Война ничего не меняет в самой сути жизни и одиночестве человека в смерти, хотя во время войны множество людей умирают одновременно. Война ничего не меняет в морали, потому что, как говорится,