Прокурор, у которого на совести как минимум четыре правонарушения: движение по встречному направлению по дороге с односторонним движением, убийство по неосторожности, оставление места ДТП, сокрытие жертвы. А в данный момент он готовит пятое: уклонение от исполнения долга в военное время.
Каждый проступок вел за собой следующий. Предположим, ему удастся добраться до Англии, затем до Америки, сможет ли он там продержаться? И что надо сделать, чтобы быть вместе с Сиси? Чтобы жить с ней счастливо, имея столько всего на совести?
«Это вполне возможно, – думал он, – такое бывает. Скольких преступников я разоблачил! Как тщательно изучал их действия, как досконально вскрывал, что происходит у них в душе! И что же происходит у них в душе? Как правило, точно то же самое, что и у порядочных людей. Именно этому я посвящал самые пафосные моменты в моих обвинительных речах, как полагается блюстителю нравов».
Но что самое поразительное: сейчас, когда Альберехт должен был воплотить этот теоретический опыт в жизнь, у него ровным счетом ничего не получалось. На работе наверняка уже обратили внимание на его отсутствие из-за телефонного звонка детектива. Английской валюты он так и не раздобыл. (Интересно, это Андре сыграл с ним такую шутку?) И даже если бы деньги были, четкого плана переправы в Англию он все равно не имел. Какая несуразица! По сравнению с этим бездумная импровизация воришки по случаю – верх сметливости. Сколько лет он имел дело с преступлениями, выяснял все обстоятельства, восстанавливал ход событий, обличал правонарушителей, раскрывая все-все элементы злодеяния: мотивы, мельчайшие подробности исполнения, психологию участников, – а сам не научился ничему, подобно музыкальному критику, который не способен взять ни одной ноты, а умеет только писать музыковедческую тарабарщину.
Самое благоразумное решение, которое он мог принять, – это вернуться на работу, что он в конечном счете и сделал.
У входа в здание суда дежурили два полицейских с карабинами.
– Стоять! – крикнул один из них.
– Все в порядке, – сказал другой, – здравствуйте, менейр Альберехт!
Альберехт по-свойски поднес указательный палец правой руки к полям шляпы и взбежал по ступеням. Нигде не задерживаясь и никого не встретив, он быстро дошел до своего кабинета.
Именно в это время, один-единственный час в сутках, солнце проникало в помещение через эркер и способствовало разложению хранящихся в шкафах старых бумаг.
Глубоко вдыхая этот душный запах, он сидел за письменным столом. Хотел достать мятную пастилку, но по ошибке сунул руку в тот карман, где кончики пальцев встретили письмо от малышки Оттлы Линденбаум.