Ворота выходили на небольшую квадратную площадь. В разные стороны расходились прямые мощенные булыжником улицы, на которых могли спокойно разминуться две телеги. Почти все дома бы двухэтажные и крыты добротной черепицей. У некоторых первый этаж сложен из оштукатуренного камня.
Обычный процветающий городок на пути оживленного торгового тракта, кабы не черты присущие именно Загорью. Все дома имели на окнах массивные ставни с запорами изнутри, их как раз сейчас активно затворяли. Многие подворья также были полностью обнесены крышей. Так, чтобы она переходила в забор. По сегодняшним разговорам с Фоссом выходило, что Первый Приют типичный городок Арнийского Сумеречья.
На улицах и площади полно фонарей. Фонарщики степенно переходили от одного светильника к другому, разжигая в каждом огонь. Местные жители определённо опасались темноты и не жаждали оставаться с ней наедине.
– … оно так, ночью здесь безопасно, – беседовали двое купцов-лекантийцев, которые прошли через ворота перед нашим караваном. Один из них втолковывал другому о Первом Приюте, – Запустение далековато, да стража ходит по улицам все ночь. Фонари к тому ж. Но береженного бог бережет, до рассвета без лишней надобности нос на улицу не суй.
Из ближайшего проулка протопали сапоги дюжины городских стражников. Те же копья и кожаные куртки, что и у охраны ворот. Стражники хмуро покосились на люд, мнущийся на площади и двинулись дальше, еще более мрачно пялясь то на тени в углах домов, то на вечернее небо. Городок напоминал крепость, готовящуюся к осаде.
Веселое местечко – это Сумеречье. А Запустение еще веселей?
Показался Фосс. Оливер шел в сопровождении грузного горца, в котором я узнал Акана – тюремщика, препроводившего меня в руки кардинала. От надзирателя в нем мало что осталось. Кожаная куртка, обитая по краям темным мехом, какую тут носит каждый второй; высокие сапоги, короткий меч и засапожный нож придавали ему облик настоящего горца.
– Я из здешних, – ответил он на невысказанный вопрос и представился. – Акан Рой.
– Дальше мы двинемся вместе, – произнес Оливер, – до самого конца.
Напоминание о цели похода отнюдь не согнало с глаз толстяка озорного блеска Сейчас Акан вызывал у меня симпатию, и дело даже не в том, что горец помог спастись от пуль: просто мне всегда нравились веселые толстяки. Я даже обрадовался, узнав, что он идет с нами.
Толстяк повел нас к 'Белой вазе'. Трактир с широким крытым двором располагался на пятой улице от южных ворот. Городок состоял как будто из одних постоялых дворов. На любой кошелек и вкус, роскошные трактиры соседствовали бок о бок с куда более скромными.