– Господин лейтенант! – неожиданно для меня священник обратился к офицеру. Сейчас в номере оставались только мы, Велдон и офицер с несколькими солдатами. Все прочие исчезли, даже трактирщик.
– Да, святой отец, – лейтенант услужливо вытянуться во фрунт. Вся его спесивость куда-то исчезла.
– Вы знаете, что должны делать.
– Да, святой отец, – повторился офицер и обратился затем к нам. – Господа, вынужден подвергнуть вас аресту.
Я растерянно посмотрел на Роя, а затем на офицера. Семеро стражников за его спиной решительно развернулись в нашу сторону, держа в руках оружие.
– Слушайте его и без глупостей, – процедил Акан и уже громче произнес для присутствующих. – Мы, безусловно, подчинимся требованиям закона.
Под приглядом стражи мы спустились вниз, словно преступники, только что без цепей. В общем зале на лавках расселись солдаты, а у стойки трактирщика переговаривались еще два инквизитора. Один молодой и длиннющий, второй средних лет. Под рясой старшего проглядывалось изрядное брюшко. Оба церковника разительно отличались от отца Томаса. У них тоже имелся крестный крест, но взгляд не цеплялся за темно-коричневое одеяние, нет гнетущего ощущения угрозы.
Никого другого в обеденном зале не было: ни прислуги, ни постояльцев, ни даже хозяина гостиницы. Акана снова усадили напротив лейтенанта, а меня и Джона вывели наружу. Я лишь успел наскоро умыться в бадье с водой, смыв с себя чужую кровь.
На улице вокруг постоялого двора также сновали стражники. Сколько же их сюда нагнали?
Офицер препоручили нас десятку солдат, которые повели к городской тюрьме, а Рой покамест задержался на постоялом дворе в обществе господина лейтенанта и вытащенного из закутков гостиницы сонного мастера Дольфина. Требовалось составить опись сундуков и тюков арестованных, которые пребудут в гостинице на время нашего заточения. Конечно, до тех пор, пока мы платим за хранение. А, если срок оплаты истечет, и мы все еще будем под стражей и откажемся или не сможем оплачивать хранение, все имущество перейдет в собственность казны. Не окажись офицер столь медлительным в заполнении бумаги, нас бы отконвоировали в тюрьму втроем. Все наши сундуки успел забрать Морок, и, за исключением личных вещей, в номерах более ничего не оставалось.
Я и Джон передвигали ногами молча. Покинув взбудораженный и наполненный стражей гостиничный квартал, мы вступили в спящий ночной город. Улицы хорошо освещались, как во всех городках Загорья, но повсюду царствовала пустота. Лишь дважды повстречались другие наряды стражи. Постепенно светало.