Однажды после завтрака пришел Максимов и доложил: людям пора отправляться на работу — обкладывать обрешетку землянок дерном, а помкомвзвода к построению не явился. Нет на месте также ефрейтора Вахрушева («Каменщик из Свердловска», — вспомнил Денис).
Пришлось идти на квартиру к Глотову. Дверь комнатушки оказалась запертой. Долго стучал Денис, прежде чем перед ним предстал опухший со сна помкомвзвода.
— А, старшой, а мы тут… — начал было он.
Денис отстранил его и шагнул в комнату. В нос ударила густая волна перегара и махорочного дыма. На постели Глотова спала женщина из местных — Денис не раз видел ее. На другой постели, привстав и, видимо, стараясь загородить собою кого-то лежащего у стены, испуганно таращил глаза ефрейтор Вахрушев.
Отвращение, гадливость — все это готово было вылиться у Дениса в безрассудный поступок. Еще мгновение, и он сорвал бы ефрейтора с постели и высадил им окно…
Усилием воли заставил себя повернуться и выйти. Бросил Глотову на ходу:
— Ефрейтору через пять минут быть в строю, вы — немедленно ко мне.
Денис сам построил взвод, произвел перекличку и приказал Максимову вести людей на работу. Когда колонна двинулась, заметил, как сзади, воровато пряча глаза, то и дело поправляя не очень послушными руками винтовку, пристроился ефрейтор Вахрушев.
«Сегодня же рапорт и обоих — под стражу. Плачет по ним трибунал», — думал Денис, возвращаясь к себе.
Поостыв малость, рассудил, что чрезвычайно строгого наказания достоин, пожалуй, один Глотов. Он командир, он несет ответственность за подчиненного Вахрушева, которого споил. С ефрейтора достаточно обычного взыскания — гауптвахты. Но Глотов — этот легко не отделается.
Сержант поджидал его, сидя на крылечке хаты. Увидев Дениса, отбросил окурок, вскочил, вытянулся.
— Заходите, — пригласил его Денис и пропустил вперед.
Плотно закрыл дверь в свою половину, кивнул Глотову на стул, сам сел по другую сторону стола на табурет. Дал себе время собраться с мыслями, сказал:
— Хотел бы я знать, сержант, как вы сами расцениваете сегодняшний случай?
— Я допустил дисциплинарный проступок, — не поднимая опущенных глаз, ответил Глотов. Ответил без запинки, словно произнес заученную формулу.
— Нет, Глотов, этот ваш проступок граничит с преступлением. Вы — помощник командира взвода, вам доверена охрана важного военного объекта во фронтовых условиях… А вы чем занимаетесь? Мараете честь советского солдата… Разлагающе действуете на людей. Сами систематически пьянствуете и спаиваете подчиненных. Да еще женщины… Мерзость… Это моральная сторона дела. А служебная… Поднимись сегодня ночью взвод по тревоге, вас бы с Вахрушевым пушками не поднять. И я вправе был бы посчитать вас обоих дезертирами. Согласны?