Но кое-кто все же прорвался к трясине и с разгону влетел в чавкающую болотную жижу.
В окопах солдаты стали приходить в себя. Отряхивались, пробовали затворы. Проклятая СВТ! У многих затворы заело. Кругом песок. Эх, если бы им всем автоматы!
— Пулеметы, автоматы, винтовки к бою! — скомандовал Чулков.
Цепи гитлеровцев надвигались на траншею.
— Огонь!
Немцы замедлили движение, пошли перебежками. Дениса не покидало такое чувство, что фашисты вот-вот затопчут, сомнут…
Откуда-то справа, со стороны берега, ударили пулеметы. По звуку Денис определил: наши, дегтяревские… Сообразив, сказал вслух:
— Это Козлов с ротой!
На фоне светлеющего неба обозначились силуэты солдат, спешивших на подмогу. Контратака гитлеровцев захлебнулась. Они залегли, затем начали отходить.
В траншее сделалось тесно, когда в ней собралась вся рота.
Младший лейтенант Козлов, зажав пятерней рану на предплечье, сбивчиво объяснял:
— 3-зацепила, п-проклятая… Н-не успел увильнуть.
Густая, темная кровь сочилась между пальцами.
Карпухин достал из кармана индивидуальный пакет, рывком разорвал рукав гимнастерки младшого, перетянул руку жгутом пониже плеча, забинтовал рану. Младший лейтенант зябко поежился, его начало трясти, громко заклацали зубы.
— Худо мне, братцы. Кажется, приступ начался. — Поднял на Дениса лихорадочно блестевшие глаза. — Придется, видно, тебе принимать роту, сержант. Соснин пока еще не может подняться.
У Дениса сделалось сухо во рту.
Какой из него командир роты? Со взводом не мог управиться. Едва ноги унесли. А тут… роту!
— Что вы, что вы, товарищ гвардии младший лейтенант! Разве я справлюсь?!
Козлов устало прикрыл глаза, сцепил зубы, стараясь унять дрожь. Ему удалось это. Заговорил, делая короткую паузу перед каждым словом:
— Обязан справиться!.. Ты… получил… приказ… Действуй… по… уставу…
— Есть! — Чулков козырнул, и по траншее разнесся звонкий его голос: — Рота! Слушай мою команду! Приготовиться к атаке!
3
С той поры, как началась переправа через Днепр, прошло чуть больше двух часов. Рассвет наползал с востока. Потускнели звезды и исчезли, будто растворились. От реки поднимался туман, застывая клочьями, постепенно заволакивая и Днепр, и левый берег.
На правом фланге роты пронзительно хлестали выстрелы. Их звуки напоминали те, что бывают, когда рвут брезент. Ухало вокруг, звенело до боли в ушах. А время летело, и его никак нельзя было терять зря.
Раненых в роте оказалось шестнадцать человек. Кое-кто из них приковылял к траншее, не желая переправляться назад через Днепр.
Надо бы их похвалить, а Чулков набросился с руганью: