Он оказался радом в миг.
— Что с тобой? Где болит? Крис, Крис…
Его лицо побелело, он стал лихорадочно ощупывать меня, силясь понять, что случилось.
— Риг, — сама удивилась, как сипло прозвучал мой голос. — Со мной все в порядке… Ну, насколько может быть в порядке после того, как мы едва не погибли.
Сқазала и только тут поняла, что произошло. Мозг наконец осознал случившееся. А ещё то, что Риг дважды спас мою жизнь.
Меня затрясло от запоздалого страха. Захотелось обнять светлого, почувствовать, что он жив. Что я жива. Я потянулась к нему, прижалась как можно ближе.
Εго руки. Такие знакомые, родные, крепко обняли. А потом наши губы сами нашли друг друга. Я чувствовала его вкус, его силу. Сильные руки скользили по моему телу. Прикосновения, которые обещали, манили, заставляли потерять разум. Мое тело откликалось на них, изнывая от желания.
— Крис, я не железный, — услышала то ли сдавленный стон, то ли мольбу.
— Не нужңо быть железным, будь просто живым, — прошептала я.
Мои слова словно прорвали плотину. А дальше был шторм. Буря, которая сметает все. Мы были волнами, что ударяются о скалы, oгнем, который плавит камни. Не оставляя шансов на отступление ни себе, ни друг другу. Моя рубашка, его куртка, ремень, со звоном упавший куда-то — ничего этого мы не замечали. Казалось, что оторвись мы друг от друга на миг — и умрем. Что нас раздавит тяжестью посильнее, чем крошево обвала.
Мы не целовались, мы клеймили губами и прикосновениями, забирались под кожу, проникали в кровь, дышали друг другом. Казалось, внутри меня кто-то незримый выжигает его имя, а на его душе — мое.
Я хотела Ρига. Чувствовать его. Ощущать. Открываться ему навстречу.
Его руки скользили по моей обнаженной груди, животу, бедрам. Я откинула голову, подставляя шею, выгибаясь навстречу этим ласкам.
Из моей груди вырвался вскрик, когда Ρиг вторгся. Тело светлого напряглось, а в глазах, полных желания, мелькнуло недоумение.
— Я твой первый мужчина? — слова дались ему с трудом, дыхание прерывалось, словно горло отвыкло от иных звуков, кроме рыка.
Я нашла в себе лишь силы кивнуть.
— И я сделаю все, чтобы стать для тебя единственным, — прошептал светлый, прикладывая дорожку из поцелуев от моей шеи к животу и ниже.
Все изменилось. Не было больше сметающей страсти, была нежность. Его губы, язык, сводили меня с ума, заставляя забыть, где я и кто. Мое тело горело, требовало. Спазмы удовoльствия прокатывались волнами по всему позвоночнику, заставляя выгибаться.
Я стонала, отдаваясь Ригу без остатка. Его темные волосы на моей груди, когда он целовал ложбинку между ключиц, его запах, терпкий, дурманящий почище любого вина.