– Ну, как? – поинтересовалась Софья, перехватив удивленный взгляд гостя. – Чем тебе не фэншуй?
– Китайцам такое и не снилось, – покачал головой Глеб. – Вряд ли они догадались бы соединить принципы защитной геометрии с нашим посконным хозяйством. Но пруд хорош! Как вам удается сохранять во дворе траву? Куры есть?
– И куры есть, и утки, но траву во дворе не щиплют. А почему – это бабулин секрет. Посидим под кленом?
– В другой раз – обязательно.
– Тогда пошли покажу хату, фотографии семейные, и пойдем к Нику.
– К кому?
– Его отец Ником назвал: Ник Иванович Кузнецов, понимаешь. А мы всю жизнь Колькой зовем.
– Ник – это же вроде английское имя, зачем русскому мужику понадобилось называть сына Ником?
– Поди узнай, что стукнуло в голову родителю, когда он сына Ником называл. Сия тайна покрыта мраком. Кстати, в соседней деревне живет парень с еще более экзотическим именем: Динамо Сергеевич Педурханов.
Глеб засмеялся.
– Шутишь.
– Нисколечко. Отец этого самого Динамо заядлый футбольный болельщик, вот и назвал сына по-идиотски.
Софья провела Тарасова в горницу, усадила на диван, достала альбом с фотографиями и примостилась рядом, поджав под себя одну ногу и прижавшись плечом к плечу Глеба. Его бросило в жар, но он заставил себя не думать о близости женщины и открыл альбом.
Вошла Полина Родионовна с бидоном.
– Молочка парного не хотите?
– С удовольствием, – отозвался Глеб, обрадовав старуху.
Он выпил поллитровую глиняную кружку молока, показал палец.
– Высший класс! Жаль, что у деда коровы нет, не то пил бы молоко каждый день. Хотя я больше люблю топленое.
– У нас с тобой одинаковые вкусы, – сказала Софья, делая вид, что не замечает волнения Тарасова от случайных касаний ее груди и его плеча. – Теперь давай смотреть моих родичей. Вот это мой прадед Игнат Терентьевич.
Она стала показывать фотографии и называть имена. Длилась эта пытка, к счастью, недолго. Внезапно потемнело, порыв ветра захлопнул окно в горнице, недалеко раздался удар грома.
– Ой, гроза! – всполошилась Софья. – Надо бежать, а то дети промокнут.
– Успокойся, – остановил ее Глеб. – Дед их в дом заберет. – Он повернулся к ней, прижавшей кулачки к груди, увидел в ее широко раскрытых глазах восторг и тревогу, обнял. Поцеловал. И уловил ответный поцелуй.
По листьям деревьев, по крыше забарабанили первые капли дождя, потом дождь превратился в ливень, молнии полосовали небо, громовые раскаты сотрясали стены избы, а они сидели на диване и целовались, пока гроза не кончилась так же неожиданно, как и началась.
Софья отстранилась, вскочила с дивана, подошла к окну.