Юрген фыркнул.
– Он не просто спец, он ганфайтер, стрелок и боец высочайшего класса! Надо было перестраховаться и перекрыть все пути отхода.
– Ничего, достанем его в Рязани. Паспорт он, конечно, показал липовый, однако определить конуру, в которую он забился, будет несложно. Буду брать его вместе с Соболевым.
– Только учти урок: Соболев – «абсолютник», он не даст вам ни шанса, если сделаете ошибку. Но сперва попробуй его уговорить войти в команду. Балуева, кстати, тоже. Что еще?
– Мы засекли одного подозрительного молодца у квартиры депутата Свищова и проследили до интересного учреждения – школы русбоя. Оттуда он не вышел. Может быть, взять школу тихим штурмом?
– Ты где?
– На Русановке, с группой. Это будет и тренировкой, и показательным выступлением.
– Подождите, я сейчас подъеду.
Юрген быстро принял душ, оделся в полевую армейскую форму и встретил у входа свою любовницу, в таком же, как у него, пятнистом костюме.
– Можно, я с тобой?
Полковник хотел было ответить матом, но передумал: Татьяна Щекочихина владела всеми видами рукопашного боя и по кондициям не уступала тренированным мужикам.
– Поехали!
Через минуту «пикап» полковника мчался по ночным улицам Москвы в сторону Русановской набережной.
* * *
По положению начальник военной контрразведки мог требовать явиться к нему по вызову даже заместителей министра обороны, поэтому ничего удивительного не было в том, что он воспользовался своим правом, вызвав главного эксперта Минобороны полковника Громова и начальника Главного управления военно-технического сотрудничества Госкомоборонпрома полковника Тлеубаева.
Накануне Никушина самого вызвали в Главную военную прокуратуру, в ведении которой находилось не только Министерство обороны, но и ФСБ, ФАПСИ [20] и внешняя разведка, и имел неприятный разговор с Главным военным прокурором генерал-лейтенантом юстиции Пятковым Станиславом Игнатьевичем, а также со следователем по особо важным делам Васнецовым.
Следователей по особо важным не зря называли «живодерами», и Васнецов вполне оправдывал эту кличку на все сто процентов. Ушел из прокуратуры Никушин взмокший, как после парной, однако был не в обиде на коллег: оба радели за дело и были профессионалами жесткими и неудобными, однако педантичными и хваткими. Поговаривали, что их побаивается даже сам министр, везде имеющий свои глаза и уши, кроме прокуратуры.
Никушин вспомнил одно интервью с Пятковым в газете, после того как он проработал на посту Главного всего полгода.
– У вас много врагов, – констатировал тогда корреспондент. – Как вы к этому относитесь?