Непросто было улучить достаточно времени в одиночестве, чтобы организовать хотя бы это.
Мне пришлось надавить на нескольких сотрудников Блэка, чтобы они мне помогли.
Эй-Джей и Хавьер подменили записи камер на случай, если Блэк их увидит.
Мишель принесла мне оружие, включая два длинных ножа в виниловых ножнах, один из которых (я почти уверена) принадлежал Ковбою.
Декс — и я по множеству причин чувствовала себя очень, очень виноватой за это — принёс мне шприцы с достаточным количеством жидкого транквилизатора, чтобы уложить видящего или человека солидных размеров.
Я знала, что Декс может не простить меня за это, если когда-нибудь узнает об этом моем поступке.
Однако для данного задания мои варианты были ограничены. Лишь небольшой круг приближенных Блэка имел полный доступ к ассортименту оружия, и тем более к лабораториям, где они хранили вещи, не входящие в стандартное вооружение. Всё сводилось практически к Дексу или Ковбою… или Энджел… а меня предупреждали не пытаться надавить на Ковбоя, поскольку его разум работал как-то иначе.
Я бы ни за что на свете не смогла поступить так с Энджел.
В любом случае, какой бы виноватой я ни чувствовала себя, используя Декса, это чувство вины не шло ни в какое сравнение с тем, что я ощущала, когда вонзила одну из этих игл в шею своего мужа и ввела всё содержимое шприца в Блэка, задремавшего рядом со мной.
Ещё один шприц я использовала на Зайрее, который вместе с Люс стоял на посту у двери нашего номера.
Ну, точнее, я заставила Люс использовать этот шприц против него.
Я ничем из этого не гордилась.
Думая об этом теперь и дрожа на холодном ветру с залива, я чертовски надеялась, что все эти усилия не приведут к тому, что мне разорвут горло.
Я не видела их приближения.
Я определённо их не почувствовала.
Я предполагала, что он приведёт с собой больше своих людей. Он был бы дураком, если бы не сделал этого — вопреки тому, что сказал по телефону, когда я сумела остаться одна достаточно надолго и позвонить ему. Однако кто бы ни прикрывал спину Брика, они оставались невидимыми.
Лишь его тёмный силуэт пересёк покоробившиеся от соли и воды деревянные доски, подойдя к месту, где я стояла и ждала его.
Остановившись в пяти ярдах от меня, он осмотрелся по сторонам.
Я увидела, как хмурятся его губы правильной формы, затем он склонил голову, открыто оценивая меня.
— Ты здесь одна, — в его голосе звучало неприкрытое изумление. — Ты действительно одна.
Выдохнув дыхание, которое неосознанно задержала, я отошла от деревянных перил и кивнула. Мои руки всё ещё лежали на пистолете и ноже, пока я шла к нему, сокращая последнее расстояние между нами.