Большинство из них считало, что если они проведут без крови несколько дней, то умрут, и это состояние сознание делало их более склонными для переговоров.
Как минимум, Наоко притворится, что идёт навстречу — хотя бы пока не получит крови. Он попытается убедить Дориана, чтобы тот разрешил ему поохотиться. Скорее всего, он пообещает сделать что угодно, лишь бы Дориан разрешил ему охотиться и кормиться.
Молодые вампиры также сильнее ощущали необходимость охотиться, чем старшие вампиры.
Однако Дориан не собирался позволять ему такое — пока что нет. Он не собирался давать ему что-либо, пока не получит в ответ несколько настоящих признаний. Он ожидал, что на это уйдёт ещё несколько дней как минимум.
Но эти дни необязательно проводить в изоляции.
Дориан мог начать обучать его в эти дни.
Кое-что может даже отложиться в его мозгу.
Он отпустил Найроби примерно в два часа утра.
Показав ей жестом, что дальше он сам обо всём позаботится, он остановил её ровно настолько, чтобы пробормотать на ухо о том, что он оставил в её комнате несколько подарков взамен этой услуги.
Он не сказал ей, что это за подарки, но знал, что они её порадуют.
Она тоже знала, что они её порадуют, и благодарно улыбнулась, сжав его руку бледной ладонью.
Дориан не тратился впустую, когда дело касалось подарков.
А также он серьёзно относился к услугам и отплачивал за них в соответствующей серьёзной манере.
Поэтому он оставил ей два подарка, по одному за ночь и день, что она охраняла его подопечного. Один из подарков был мужчиной, которого он достал с немалыми проблемами.
Она питала слабость к аристократам, так что он приложил усилия.
Вместе с молодым графом, специально для неё одетым в парадную униформу, связанным и стоящим на коленях с кляпом во рту, Дориан оставил ей на каминной полке изумрудно-бриллиантовое ожерелье, которое принадлежало теперь уже покойной жене графа.
Всё ещё слегка улыбаясь и представляя, что мог принести ей Дориан, Найроби направилась по коридору к своей комнате.
Дориан проводил её взглядом.
Затем он потянулся к ручке двери в комнату Наоко.
Беззвучно повернув её, он открыл дверь.
Он приказал Найроби не входить в комнату ни под каким предлогом.
Он также сказал ей проверять его через окна, если у неё возникнут вопросы или беспокойство об его самочувствии или присутствии в комнате. Она могла проверять его любым другим образом, какой сочтёт подходящим, лишь бы Наоко не почувствовал и не ощутил её в комнате, лишь бы эта дверь не открывалась.
Новорождённый должен был чувствовать себя в совершенном одиночестве.