— Это будет не пятнадцать миль, — заверил он меня.
Я фыркнула, признавая поражение и откидывая одеяло.
— Ну конечно. Значит, будет четырнадцать с половиной миль.
Он рассмеялся, тихо щёлкнув языком, и уселся на скамеечку воле комода. Я привела себя в вертикальное положение, пока он завязывал шнурки кроссовок для бега, стоивших, наверное, восемьсот баксов.
— Там ночь, — проворчала я, глядя в окно на горизонт центра Сан-Франциско. — Ещё даже не рассвет. Настоящая ночь.
— И что? — спросил он. — Я бы предпочёл побегать сейчас. Там тихо.
— И темно.
— И тихо, — повторил он с лёгким предостережением в голосе. — Давай, док. Я оставил тебя в покое на несколько дней. Ты слишком много спишь. Ты всего избегаешь. Ты начинаешь избегать меня. Тебе это нужно. Даже больше, чем мне.
Нахмурившись, я не ответила.
Но я хотела поспорить с ним.
Правда, хотела — настолько сильно, что прикусила язык, подумав о вещах, которые могла бы сказать. Но ещё сильнее я не хотела слушать, как он что-то говорит обо мне, о том, как много я сплю или почему, и что он об этом думал, или о чем я не говорила с тех пор, как мы вернулись после визита к Юми Танака.
Чтобы избежать всего этого, я поднялась на ноги.
Встав возле матраса, я поморщилась, быстренько потянувшись и постаравшись сфокусировать взгляд, тогда как моё тело орало мне возвращаться в постель.
Вместо этого я заставила себя подойти к комоду, встав возле Блэка, когда он начал завязывать шнурки на втором кроссовке. Я начала рыться в ящике со своей спортивной одеждой, всё ещё моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на одежде.
Примерно через двадцать минут мы оба шагали к выходу из здания на Калифорния-стрит.
Блэк был совершенно бодрым.
Блэк был… раздражающе бодрым.
В отличие от его первоклассного снаряжения для бега, я натянула рваные шорты и толстовку поверх поношенной футболки. Кроссовки были приличными, но не шли ни в какое сравнение с его обувью. Я всё ещё кое-как фокусировала взгляд. Перед выходом из пентхауса я ничего не успела сделать, кроме как пописать, сбрызнуть лицо водой, убрать волосы в хвостик и нанести немного дезодоранта.
Обычно я бегала с музыкой, но сейчас для этого не было настроения. Если быть честной, то мне не хотелось эмоциональности, которая сопровождала музыку, будь то плохие или хорошие эмоции.
Блэк мотнул головой в северную сторону, в направлении залива.
— Давай, — просто сказал он.
Обречённо смирившись, я перешла на лёгкий бег одновременно с ним.
Обычно мне нравилось бегать.
Это моё время для размышлений, наедине с собой… тихое время, как он и сказал.