Лимон икнул и добродушно улыбнулся. Его пьяные выцветшие глаза полнились тоскливым теплом — будто от насильно затушенного костра, в агонии исходящего шлейфами влажного пара. Он протянул Кресту левое запястье, на котором под кожей моргнул зеленый огонек модуля адаптивности.
— Ты опять за свое, — Алекс сокрушенно покачал головой. — Мне кажется, я достаточно спонсировал твой суицид. Вить, в который раз спрашиваю — не пора на работу устроиться?
— Рабы работают, — фыркнул Лимон. Но руку убрал, по лицу Креста уловив, что валютного благородства сегодня не будет. — Служить бы рад, прислуживаться тошно! Так-то! — он гордо выпятил подбородок, искоса глядя на Алекса. Тот знал, что Лимон когда-то работал в школе учителем литературы. Пока школу не закрыли.
— А на фабрике вашей вонючей… — продолжал бомж. — У меня денег даже на пачку ЗК нет, я загнусь в первую же смену!
— Я тебе давал денег, — парировал Алекс. — Достаточно, чтобы что-то изменить. И уверен — не только я.
— Ну, тут виноват, — Лимон икнул и уставился на собеседника, как щенок, которого только что отшлепали за то, что нагадил на ковер. — Совратила темная сторона меня. Опять.
Алекс лишь покачал головой и, ничего не ответив, двинулся вглубь переулка. Лимон за спиной еще что-то бубнил себе под нос, а потом внезапно повысил голос.
— Добрый человек, не найдется пара лишних кинов господину в нужде? — хрипло вопросил он, едва не сорвавшись на крик. Крест сразу понял, что бомж действовал намеренно — старался привлечь его внимание. Но Алекс и сам знал, что уже целый квартал за ним на удалении метров тридцать идет человек. Высокий, крепкий, в черном плаще с капюшоном. Плащ, кстати, стильный и дорогой, такие в этом районе мало кто носит. А если уж одел — то до первой подворотни, не иначе.
Алекс не изменил ни скорости, ни ритма движения, и едва пересек полуобвалившееся крыльцо давно брошенного ломбарда, сразу скользнул в тень ржавого стенда с перегоревшей неоновой вывеской. Глубоко вздохнул, отсчитал семь секунд и резко шагнул обратно в бледный мерцающий свет, вливавшийся в переулок с рекламных экранов центральной улицы. Дуло его «пашки»[49] уставилось в живот незнакомца.
— Мне говорили, что ты уже не столь… доброжелателен, как прежде, — донеслось из-под капюшона. — Но чтоб в отношении старых друзей…
— Кто говорил? — невозмутимо перебил Крест, осторожно отодвигая полу капюшона в сторону дулом пистолета.
— Жека Лысый и Ваня Хлыст, — отчеканил Дима, не меняясь в лице.
— Эти имена должны сейчас продлить твою жизнь? — Крест вскинул бровь, пистолет замер у виска Гора.