Тряхнув головой, Жибор протяжно вздохнул. Девушка была очень открытой в эмоциональном плане. Он читал её, как книгу. Натали не стеснялась на людях выражаться, не считала нужным терпеть унижения. Казалось бы, что всё просто и понятно: вздорная, вульгарная девица, которая отталкивала всех от себя своим характером. Но была в ней тайна, и она манила Жибора её разгадать.
Он понимал, что стать для неё другом очень сложно, никого она не пускает в свой личный круг общения. Только проверенным людям был доступ. Она грубостью отсеивала тех, кто прятался под лицемерными улыбками и лживой личиной, не пыталась ни с кем быть милой.
Но Жибор чувствовал, как она ранима и уязвима. Ему приоткрылась эта сторона души Натали. Он видел блеск её слёз и панику, сравнимую лишь со звериной. Когда не отступают, сдаваясь, а вгрызаются в горло в предсмертном прыжке.
Натали
Не ожидала, что Викрам подложит мне такую свинью, то есть не свинью, а Жибора. Ну и имечко. О чём думала его мать, выбирая такое имя своему сыну. Жибор! Выйдя из жилого блока Линды, я лицом к лицу столкнулась с ним, со своим телохранителем. Стоял он как ни в чем не бывало. Руки сложены на груди, на губах ухмылка, в глазах веселье. Я оценивающе на него взглянула, пытаясь понять, есть у него совесть или нет.
Вот чего точно не было, так это стиля в выборе одежды. Черная футболка и темные брюки — кричащий контраст с белоснежной кожей и красными глазами.
Протяжно вздохнула, понимая, что деваться мне от него некуда и надо как-то налаживать отношения. Хотя выяснить кое-что всё же требовалось.
Подойдя к манаукцу, встала чуть ли не вплотную, гневно нахмурила брови.
— А сразу нельзя было сказать, что тебя Викрам подослал? — накинулась я на него.
Альбинос лишь шире стал ухмыляться, не предпринимая попыток оправдаться, чем ещё больше разозлил. Но мы были в коридоре, и не хотелось устраивать сцен на глазах у охранников, поэтому я, как можно тише, зашипела на Жибора:
— Ты вчера в постель ко мне полез тоже, чтобы выполнить свою работу, телохранитель?
Жибор иронично приподнял бровь и опустил свои лапищи мне на плечи, придавливая сверху. Но я их попыталась скинуть, правда, хватка была у него как у пса, хотя он и был цепным псом. Так и стояли, он меня удерживал за плечи, а я угрожала ему расправой.
— Ты пожалеешь, понял? Я тебя со свету сживу, если кто-нибудь узнает, где ты ночь провёл.
Манаукец перестал улыбаться и тихо прошептал, склоняясь к самому уху:
— Я понял и никому не скажу.
Правда, не верилось в его заверения, слишком быстро согласился.