— Может, может! — закивал Учитель Горг. — Я к этому и веду, — он проводил взглядом тяжелого шмеля и грустно улыбнулся: — Жалко только, что с нашими средствами не доплыть туда. Подумай: обойти наш атолл по берегу можно за несколько тысяч шагов. А путь до различимых ближних и дальних земель — во много, много раз больше. А до сверхдальних, видимых лишь в миражах, еще столько и более. А до сверх-сверхдальних? Запас пищи испортится, океанскую воду опасно пить без кипячения, содержание хлора в воде и в воздухе станет больше. Да и все время вплавь, по морю…
Клен склонил на бок голову и, как бы невзначай, спросил под руку:
— Учитель Горг! А старый ваш дом вы разбираете? Старые бревна вам не нужны больше?
— А? — растерялся учитель.
— Оставьте их мне! Бревнышки-то. На здоровье, да? — настоял Клен, пока голова учителя другим занята.
…С того дня Клен сутками пропадал на Галичьем взморье. Дома лишь изредка ночевал. Мать не возмущалась. Когда же Клен вдруг принес в дом железный топор и спрятал под лавку, мать день или два старалась не замечать этого, а после, вечером, был тяжелый разговор с отцом. Отец потребовал от Клена ответственности за свои поступки, но даже не спросил, откуда и для чего у Клена дорогая вещь, и правда ли, что он что-то сколачивает на внешнем берегу Острова. Отец только добавил под самый конец:
— Я — врач, Клен. У меня на Острове — сто восемьдесят четыре человека. Из них шестеро — грудные младенцы, пять стариков совсем плохи, а четверо жалуются на травмы. Я не в состоянии смотреть еще и за тобой.
— Еще посоветуй мне бросить глупости, — нагрубил Клен. — Скажи: мол, на острова люди не плавают, а кабы плавали, то имели чешую и хвост.
Отец неожиданно умолк и больше с Кленом не разговаривал. Клен, правда, не сумел вовремя остановиться и сгоряча добавил:
— У тебя больные! У тебя пациенты! Вот только у меня ничего нет. У тебя есть все — практика, уважение, у тебя — весь этот Остров. Да?! Вот пусть теперь у меня будет мой топор. Понятно? Мой топор, мой кусок Галичьего взморья и моя дорога.
Клен очень жалел потом об этой ссоре. Корил себя, но перед отцом не извинялся. Семнадцать лет — особый возраст. В семнадцать кажется, будто уже знаешь о жизни все. За уверенностью стоит отсутствие опыта, но в том-то и проблема, что опыт измеряется не годами и не приобретениями, а утратами. Количеством потерь.
«Что же — больше всех знает о мире тот, кто больше всех потерял?» — не поверил сам себе Клен.
Тот драгоценный топор Клену переодолжил Учитель Горг. Клен взялся обтесывать бревна, чтобы прилегали друг к другу ровнее и слаженнее, да еще принялся выдалбливать в каждом пазы, чтобы соединить ряд бревен прочными поперечинами.