— Компиляция классических текстов, — жёстко сказал монах. — Нулевая образность. Контаминация устойчивых оборотов — не более. У вас обширный словарь, но нет души.
— Вот и вы это поняли. — Шатину показалось, что брат — «Как его? Арсений?» — опять махнёт рукой и вот-вот уйдёт. — Мы алгоритмировали ему ложные человеческие воспоминания — мои собственные, из моего детства — и ввели в его программы… — (Монах тут поморщился: «Зачем? Что это вам даст?») — …он на них реагирует, даже использует их в свободных ассоциациях, но я ему не верю и вижу, что с самим собою он их не связывает. Эмоционально он себя не воспринимает. Я подозреваю, он даже не отождествляет себя нынешнего с собой же минуту назад или с собой будущим. Для него это — абстракция, модель несуществующих фактов.
— Ваша Модель не осознаёт себя в живом времени, — отвернувшись, бросил монах.
— А ваш Федор? — ухватился Шатин. — Осознавал?
— Более чем… — брат Артём не хотел говорить.
— Что это значит, — взмолился Шатин, — эмоционально чувствовать время? Это этапы и моменты личного развития. У машины есть BIOS, часы, системный реестр в памяти, она может сравнивать темпы роста быстродействия, роста объёма информации, она помнит порядок установки и загрузки программ и массивов, — но ведь это не опыт пережитого и не личное развитие. Какой опции не хватает Модели, чтобы она ожила? Чтобы стала переживать: вот, мол, когда-то её не было, теперь растёт, взрослеет, сознаёт себя, свои начало и конечность…
Брат Артём, не мигая, глядел перед собой. Веки сблизились, глаза стали как щёлочки. Нос ещё более заострился.
— Что? — напрягся, внутренне дрожа, Шатин. — Что, что?! Конечность — да?! — Шатин перебегал глазами со зрачка на зрачок монаха. Нетерпелось вцепиться и затормошить его. — Модели надо понять, что она смертна — да? Ну, конечно! Она же равнодушна к своему отключению. Она же должна воспротивиться, затосковать от своей ограниченности, от конечности, от смертности. Так, да?
— Бросьте, — сопротивлялся монах. — Зачем вам…
— Скажите же! Как написать алгоритм? Внедрить в операционную систему? В BIOS? Ещё глубже — на материнскую плату? Нет? Я же все равно пойму, я рассчитаю, а вы уже подсказали мне, молчанием своим подсказали, — горячился Шатин.
— Нет… — монах закачал головой, повторил со смятением и с трепетом: — Нет же… Никогда…
— Батюшка Артемий! — Шатин, роняя портфель, даже упал на колени, прямо в песок и в мелкие камешки, что на дорожке.
— Брат, а не батюшка, — ахнул монах. — Я инок, а не иерей, я не рукоположен.
— Не скажете? — поднялся Шатин. — Даже на исповеди? — он отряхнул брюки.