— Почему вы решили, что это Ора? — спросил Беркович.
— Тут некий Зеэв Кабало, он хорошо знает обеих, похоже, что в свое время был то с одной, то с другой. Он утверждает, что кольца, что на пальцах… тела, носила Ора. И туфля тоже ее.
— Понятно, — пробормотал Беркович. — Это упрощает дело. Домой Хана вряд ли вернется, судя по тому, что она сожгла машину, чтобы сделать невозможным опознание тела. Хотела, чтобы полиция потеряла время… но для чего ей это?
— Разве непонятно? Чтобы сбежать, — сказал инспектор. — Я уже объявил розыск. В управлении сейчас размножают ее фотографии. Задействуем дорожную полицию.
— Женщины вышли из дома около двух ночи, — сообщил Беркович. — Если убийство произошло до шести часов, скрыться Хана могла только на другой машине или на такси.
— У Оры своей машины нет, это я проверил, — сказал Хутиэли. — Вряд ли Хану подбросил случайный водитель, время слишком позднее. Остается такси, и я уже отдал распоряжение Соломону провести проверку. Но ты ж понимаешь, сколько это отнимет времени.
— Да, — протянул Беркович. — Где она могла бы скрыться на время? У подруг? Знакомых? Бывших любовников?
— У любовников — вряд ли, но список ты заготовь и займись сам. Подругами займись тоже, в квартире должны быть записные книжки.
— Пока не нашел. Бумаг много, но записи хаотичны, больше числа, чем что-то осмысленное. Послушайте, инспектор, она ведь может попытаться уехать из страны — нужно сообщить в аэропорт.
— И в морские порты тоже, — согласился Хутиэли. — Об этом я уже подумал и информацию передал. В Бен-Гурионе ее задержат, конечно, но не такая она, полагаю, дура — тоже наверняка понимает, что там ее вычислить проще всего.
— Верно, — вздохнул Беркович и отключил связь.
Методически продолжая осмотр квартиры, он пытался представить себе, как могли развиваться события. Куда и зачем женщины отправились в два часа ночи? Понимала ли Ора, что может произойти, когда садилась в машину Ханы? И зачем, черт подери, Хане понадобилось поджигать собственную машину? Допустим, она хотела затруднить опознание — это логичное желание преступника. Ну так облила бы труп бензином и подожгла, а потом уехала — ведь на машине она могла бы быстрее покинуть место преступления! Ночью ее еще не искали, к утру она могла уехать очень далеко и бросить машину в пустынном месте… Так было бы куда логичнее.
Конечно, у женщин своя логика, и, когда Хану найдут, она может дать такое объяснение своему поступку, какое ему, Берковичу, и в голову не придет.
Или вот еще чисто женская логика: труп она сожгла, не пожалев машины, а кольца с пальцев не сняла — могла ведь догадаться, что золото не сгорит, а по кольцам опознать Ору можно даже если лицо окажется изуродованным. Хана находилась в состоянии стресса, но все-таки… Преступник-мужчина, скорее всего, обратил бы внимание на эти неувязки и принял меры.