— Нет, — вздохнул Лейбзон. — Даже часа это не заняло. Мишу я знал еще там… Познакомились на одной тусовке и оба поразились нашему сходству. Миша даже как-то предложил поучаствовать в телевизионной программе, там двойников показывали. Я отказался — это было незадолго до моего отъезда, только светиться мне не хватало! Миша уехал через год после меня. В Израиле мы практически не общались, но я знал его адрес.
— Понятно, — протянул Беркович. Все-таки он плохо понимал этого человека. Добро бы Лейбзон не знал Бердника лично, просто нанял человека на смертельно опасную роль. Но — знакомого! Можно сказать, приятеля… Беркович не мог поверить, будто Лейбзон действительно считал, что угрозы несерьезны. Не стал бы он так спешно удирать в Европу.
— Насколько я понимаю, — сухо сказал Беркович, — вы бы предпочли, чтобы Бердника и похоронили под вашим именем. Ведь иначе…
— Было бы хорошо, — с готовностью отозвался Лейбзон, и старшему сержанту захотелось отвесить ему хорошую оплеуху. — Но ведь полиция не разрешит, верно?
— И не только полиция.
— Понимаю. Видимо, мне лучше пока не возвращаться.
Пообещав связываться с Лейбзоном в случае необходимости, Беркович положил трубку. Полученная информация, конечно, проливала определенный свет на мотив преступления, но вовсе не облегчала поиск убийцы. То, что убийство заказное, было ясно с самого начала. Щепетнев этот наверняка в Израиле не появлялся, прислал кого-нибудь, а может, нанял на месте…
Весь день до вечера старший сержант занимался сбором информации — звонил в Москву, потом обсуждал возможные действия с инспектором Хутиэли и опять звонил в Россию, теперь уже не только в столицу, но еще и в Санкт-Петербург, где Щепетнев, как выяснилось, жил с девяносто восьмого. Если верить питерским коллегам, Щепетнев занимался посреднической деятельностью — закупал и перепродавал за рубеж деловую древесину, неплохо на этом зарабатывал и давно «забил на политику», как выразился майор Сухой, который, проявив оперативность, за несколько часов накопал на Щепетнева материал, достаточный для того, чтобы сделать определенные выводы.
Получалась ерунда. Получалось, что не нужен был Щепетневу этот Лейбзон. Оба перестали заниматься политикой. Если Лейбзон от греха подальше уехал в Израиль, то и Щепетнев покинул Москву, оборвав связи и занявшись более спокойным и, главное, наверняка прибыльным делом.
Беркович вернулся домой поздно вечером, голова гудела, мысли, которых и без того было немного, разбрелись по темным углам подсознания, осталась одна: спать, спать… Но пришлось еще рассказывать что-то Наташе, и Беркович не помнил — что именно. То ли он действительно излагал, уткнувшись лбом в теплый бок жены, всю свою дневную эпопею, то ли — кажется, это так и было — пересказывал сюжет фантастического романа, почему-то пришедший на память. Там тоже одного героя убили вместо другого, а потом тот, кого убили, отомстил своему двойнику, такое возможно было только в фантастике, но Беркович, засыпая, почему-то был уверен, что и в жизни может произойти нечто подобное, иначе с чего бы все это вдруг вспомнилось?