— Входи! — провозгласил он. Это была полная противоположность тому, как я представляла себе начало нашего ленча. Я ликовала, но не могла предсказать последующих событий.
Я вошла в квартиру, а Бен огляделся.
— Красивая у тебя квартира, — сказал он. — Чем ты занимаешься?
— Эти две фразы, сказанные подряд, означают «сколько денег ты зарабатываешь?», — ответила я. Я не вредничала. Во всяком случае, я себя врединой не чувствовала. Я его просто поддразнивала, и он тоже поддразнил меня в ответ:
— Мне просто трудно представить, что женщина может сама оплачивать такое замечательное место.
Я с деланым возмущением посмотрела на него, и он отреагировал так же.
— Я библиотекарь.
— Понятно. Значит, ты зарабатываешь хорошо. Это здорово. Я давно искал беби-маму.
— Беби-маму?
— Прости. Не беби-маму. Как называют женщину, которая оплачивает все потребности мужчины?
— Сладкая мамочка?
Он выглядел немного смущенным и от этого еще более очаровательным. До этого момента он, казалось, безупречно владел ситуацией, но теперь, обнаружив свою уязвимость, он… просто вскружил мне голову.
— Ну да, я это и имел в виду. А беби-мама что такое?
— Это когда ты не женат на женщине, но при этом она мать твоего ребенка.
— О нет, такую я не ищу.
— Не уверена, что кто-то такую ищет.
— Верно. Просто так получается, вот и все. Но парни ищут сладкую мамочку, поэтому будь осторожна.
— Обещаю.
— Так мы идем? — спросил Бен.
— Конечно. Я только возьму…
— Ключи.
— Я собиралась сказать «кошелек». Но и ключи тоже. Можешь представить, что бы было, если я бы я их снова забыла? — Я схватила ключи со столика, и Бен осторожно вытянул их у меня из руки.
— За ключи отвечаю я, — сказал он.
Я кивнула:
— Если ты считаешь, что так будет лучше.
ИЮНЬ
Я снова и снова просыпалась в уродливом, отвратительном мире и каждый раз крепко зажмуривалась, вспоминая, кто я. Ближе к полудню я все-таки встала, но не потому, что могла посмотреть в лицо новому дню, а потому, что больше не могла смотреть в лицо ночи.
Я вышла в гостиную.
— Доброе утро, — поздоровалась Ана. Она сидела на диване, а увидев меня, встала и взяла меня за руку. — Что я могу для тебя сделать?
Я посмотрела ей в глаза и честно ответила:
— Ты ничего не можешь сделать. Что бы ты ни сделала, это не принесет мне облегчения.
— Я это знаю. Но ведь должно быть хоть что-нибудь, что я могла бы… — В ее глазах появились слезы. Я покачала головой. Я не знала, что сказать. Я не хотела, чтобы кто-то помог мне почувствовать себя лучше. Я не могла думать о том, что предшествовало этому моменту. Я не могла заглядывать в будущее дальше чем на этот вечер. Я не знала, как проживу следующие несколько минут, не говоря уже о следующих нескольких часах. И опять-таки я не знала, чем кто-нибудь мог помочь мне. Как бы Ана ни старалась, как бы ни вылизывала мой дом, какую бы мягкость и деликатность ни проявляла, Бена со мной все равно не было. Не имело значения, приму ли я душ, пробегу ли по улице голой, выпью ли все спиртное в доме до последней капли, Бена со мной все равно не было. Бен больше никогда не будет со мной. Я вдруг почувствовала себя так, словно не доживу до конца дня. И если бы Ана все-таки не присматривала за мной, не знаю, что бы я сделала.