Тут в дверь покоев постучали, и мужчина в форме стража доложил, что лорда Хорнера срочно вызывают в зал совещаний. Тот, попрощавшись, вышел, а мы остались вчетвером, включая малышку. И я решилась. Подняла глаза на супругов и сказала:
— Я пришла извиниться за все еще раз. И попрощаться. Я хочу уйти на Землю на несколько дней, прийти в себя.
— Надиэль, — покачала головой Айтлин, — сколько же можно? Я же тебе сказала, что нам не за что тебя прощать. Ты всех спасла. Если бы отказалась провести то единение — думаешь Трантон бы нас отпустил и ушел? Так что в том, что произошло, нет твоей вины и перестань себя корить.
— Я постараюсь, — я слабо улыбнулась в ответ на теплую улыбку Айтлин. Рэй тоже не выглядел сердитым, просто чертовски усталым и все.
— Тогда я пойду? — начала я подниматься, но Айтлин остановила.
— Скажи, Надиэль, ты согласишься стать крестной мамой малышки? И еще — помоги нам с именем.
— Имя должно содержать часть имени Еваанны, — ответила я как по учебнику, сама не понимая откуда взялось это знание, но что оно верное — уверена твердо. — А по поводу вашего предложения — конечно я согласна, если вы точно уверены.
— Уверены! — ухмыльнулся Рэй. — Кому как не тебе быть ее крестной матерью? Ты первой взяла ее на руки, изменила ее судьбу — тебе и следить за нашей дочерью и наставлять ее духовно.
— Спасибо! — выдохнула я и улыбнулась открыто и широко. Как же я рада, что они смогли меня простить. Да еще и такую честь оказали.
— Так что будь добра через четыре дня быть тут, пойдем в храм, а вечером бал в честь малышки Аннабель.
— Аннабель, — протянул Рэй, — красиво, мне нравится.
— Очень красивое имя, — согласилась я и посмотрела на крепко спящего ребенка. — Только у меня один вопрос к вам. И кое-что необходимо предать.
— Какой вопрос? — спросила Айтлин.
— Тогда, в пещере, Трантон схватился за виски и упал. Что с ним было? Я же ничего не делала, уверена.
— А, это, — отмахнулась Айтлин, — тут все просто. Я же не могла магичить пока не обрезали пуповину, а потом просто приходила в себя и собирала магию. И ударила. Отзеркалила ему все те чувства, всю боль, что пережила, рожая дочку. Только не постепенно, а обрушила разом. Надеялась убью, но он оказался сильнее. И еще, Нади, тогда твоя бабушка стояла рядом со мной, то что ты видела — ее и змею — это была иллюзия Трантона, вернее Бардина. И я уверена, что и змеи были всего лишь искусной иллюзией.
Я кивнула. Думаю, она права, а я снова повела себя глупо, ведь видела, что у бабушки глаза пустые, могла и сообразить. Хотя что теперь об этом.