— Ты не можешь получать желаемое грубой силой.
— Оу, а тебе значит можно? — у нее чесались руки его поколотить.
— Если потребуется, — небрежное пожатие плеч и поднятая бровь опровергали серьезность его взгляда.
— И что это значит? — его руки прожигали ткань ее льняного пиджака, в точности соответствуя температуре струящейся по венам крови. Ее тело жило собственной жизнью, соски напряглись, в противовес гневу, пульсирующему в венах. Да что это с ней?
— Значит… — его руки крепко сжали ее предплечья, и Джейк склонился вперед, остановившись в дюйме от лица Софи, — если губы Престона снова окажутся на тебе, то вскоре ему придется перетирать пищу деснами.
— Т-ты не сможешь.
— Не смогу? — его взгляд стал еще более жестким, когда он потянулся к ее волосам.
По коже головы пробежали мурашки удовольствия. Этот мужчина был лучшим представителем сильного пола. Дикий и властный.
В его темных глазах мелькнул удовлетворенный блеск, и Джейк коротко кивнул.
— Я ни с кем не делюсь. Тебе следовало бы помнить об этом, — а потом его рот опустился на ее губы. Джейк был вовсе не нежным. И ничуть не милым.
Поцелуй был полон огня, глубины и силы. Ее пронзило желание, когда широкая рука Джейка проскользила по ткани ее блузки и расстегнула пуговицы. Софи застонала, едва Джейк отстранился от нее, чтобы проложить дорожку яростных поцелуев от ее подбородка к шее и ниже, прежде чем рванул в стороны полы ее рубашки и грубо обхватил грудь в бюстгальтере.
Одно быстрое движение пальцев, и передний замок раскрылся, открывая ее плоть жаждущим рукам. Теплым ладоням, мгновенно и умело прижавшим Софи к Джейку.
Это было безумием. Может, дорога и была тихой в это время вечера, но любой мог проехать мимо.
Джейк опустил голову. Ее сосок обожгло жидким огнем, и Софи вскрикнула. Как его рот мог быть таким горячим? Джейк щелкнул языком по соску, а его руки сковали ее бедра, чтобы удержать на месте. Джейк словно пылал.
Внезапно он поднял Софи в воздух. Она ударилась плечами об стену и обхватила ногами его бедра, пока грубые деревянные доски царапали ей спину.
Боже, ей следовало оттолкнуть его. Но желание — опасная, темная животная потребность — вскружило ей голову. Или, вероятно, нужно было сказать, что Софи с головой нырнула в омут желания. В любом случае, она устала думать. Устала от одиночества. Устала постоянно идти безопасной дорогой.
Софи стащила с него рубашку. Изнывающие от желания ладони опустились на загорелую гладкую кожу. Она быстро провела по напряженным мышцам. Боже, он был таким твердым. И сильным. Везде, где она была мягкой. Даже с кружащейся головой, Софи удивлялась различиям между ними. И ей хотелось большего. Хотелось получить все.