— О, как я хочу, чтобы мы были одинаковыми! Тогда мы могли бы жить все вместе. — Улыбка мечтательно возвела глаза к заплесневелому потолку.
— Этот недуг не имеет начала, он — дар, данный нам Великим Бессмертным и его проклятье одновременно. Ты сама знаешь, я рассказывал, когда-то наши предки жили вместе с разумными. И наши женщины выходили замуж за разумных, а их женщины — за наших мужчин. Но время от времени кто-то из наших впадал в беспамятство. Обычно это случалось, когда нужно было исправить чью-то страшную ошибку в прошлом. Проснувшись, они рассказывали о том, чего, по мнению их слушателей, никогда не было…
— Почему никто не смог все хорошо объяснить разумным?
Наистарейший помахал рукой у носа, будто отгонял неприятный запах. Его изборожденное морщинами лицо сморщилось еще больше и оттого стало похоже на высохшие океанские лопухи. Узкие сизые губы растянулись в гримасе нарочитой брезгливости.
— Разумные считали нас больными. «Падучие» — вот как они нас назвали.
Улыбка приподняла острые плечи. Она вспомнила привычную картину: щекастые головы детенышей разумных выглядывают из-за стертых временем камней дамбы. Они приходили туда, чтобы бросить в них отрицательные ранги, а потом сразу же убегали прочь, крича от страха, что получат их обратно.
— Но даже если бы кто-то из нас смог проникнуть в то время, которое сохранилось в моей памяти только в звуках голоса Наистарейшего Колонии Счастья, передавшего мне право пересказывать вам, малым и юным, легенды нашего рода, он не смог бы отменить закон о Тотальном Оздоровлении. Ты помнишь, что он гласит? «Все живые существа на Планете не имеют право видеть сны, а те, кто хоть когда-нибудь был замечен в подобном, подлежит обязательной стерилизации, чтобы прекратить распространение „падучести“. Наш род всегда был не слишком велик, но в то время, конечно же, был еще меньше. Их положительных рангов не хватило бы, чтобы отменить закон. Нам оставалось или подчиниться, или спасаться…»
Улыбка нетерпеливо затеребила рукав тоги учителя. Заерзала на гладкой скамье. Затараторила:
— Я помню, помню, я знаю! Только там, где некому следить за исполнением законов, которые установили разумные, концентраторы могли чувствовать себя свободными. Наистарейший, можно я буду рассказывать легенду о Переселении малым и юным, когда ты уйдешь к Великому Бессмертному?
Сказитель Третьей Башни смущенно закашлял в кулак. Он был болен, и даже самый даровитый врачеватель не смог бы этого изменить. Вода была частью их быта, от нее одежда была постоянно влажной, а ноги мокрые. Лишь в редкие ясные дни ранним утром, когда Желтое светило не застилали облака, а Красное пряталось за скалами, можно было собрать достаточно положительных рангов, чтобы хоть как-то поддержать здоровье. Взрослые колонисты забирались повыше — на крыши домов или на вершины прибрежных скалах, поднимали руки вверх, и чувствительная кожа их ладоней вбирала в себя живительные импульсы, посылаемые с неба Великим Бессмертным. Большая часть собранных рангов раздавалась детям, которые еще не достигли возраста осознания себя и поэтому не умели накапливать энергию жизни в своем теле.