, - обидевшись, произнесла Онни.
— Ну что ты, Нори, я так вовсе не думаю, просто в твоем состоянии это может повредить малышу, — сказала я и с удовольствием наблюдала как рот подруги открывался и закрывался как у рыбы, выброшенной на берег, она побелела как простыня у давешнего призрака и тихо, но очень быстро заговорила:
— Это точно? Ты уверена? Как это могло произойти? — где-то я уже слышала эти слова, подумалось мне.
— Вот уж не думала, — рассмеялась я и ответила ей также, как совсем недавно она ответила Теане, — что мне придётся открывать перед тобой завесу этой тайны… Чтож… Понимаешь, когда мужчина встречает женщину и влюбляется в нее… — Нори отмерла, прищурилась, а затем поцеловала меня в нос и попрощалась. Когда за ней закрылась дверь в покои, я услышала звонкий, радостный смех. Он продолжал звучать у меня в голове пока я не достигла своих комнат.
И хотя в покоях Тристана я не обнаружила, на столе меня ждал чайник с таем окруженный термокристаллами и записка, с тем, что ему пришлось срочно уйти и надеждой на то, что я его дождусь. Я присела на кресло и налила себе чашечку ароматного напитка, сна не было ни в одном глазу, я маленькими глоточками цедила горькую жидкость и думала о превратностях сегодняшнего дня. Не заметив, как — я задремала. Сквозь сон я помню, как меня на руках вытащили из кресла, предварительно высвободив опустевшую чашку из пальцев. Затем меня разули, приспустив шнуровку корсета раздели и уложили в кровать, а утром я проснулась в жарких объятиях любимого мужчины.
Тристан неотрывно смотрела за мной, немного смутив меня.
— Ты такая милая, когда спишь, — прошептал он охрипшим со сна голосом, — не хочется тебя вообще куда-то отпускать, хочется сесть драконом возле своего сокровища и шипеть, и изрыгать пламя на проходящих мим. — Я счастливо рассмеялась. И сама потянулась к нему за приветственным, утренним поцелуем. Провела язычком по колючему подбородку и прикусила зубами плотную кожу. Тристан замычал, капитулируя и набросился на меня как умирающий от жажды в пустыне на стакан с водой.
Его губы собственнически исследовали мои, укрощая, подчиняя, порабощая. Его горячий язык ворвался в мой рот, исследуя его глубины, сплетаясь в танце с моим, ласкал и покорял. Покусывая острыми зубами пылающие губы, его руки мяли полные холмики грудей, отдавая должное то одному выпирающему сквозь батистовую ткань камизы пику, то другому. Он одновременно сжал между пальцев розовые жемчужинки, вызывая мой хриплый стон, слегка потянул и одновременно его жаркий рот приник к чувствительной шее, даря восхитительные ощущения и вызывая толпу бегающих мурашек.