После этих слов сразу же наступила тишина, которая прервалась чьим-то судорожным кашлем.
— Где Северус? — осторожно спросил Невилл.
— Так, похоже все-таки пора вмешаться, — снова пробормотал Люциус, наивно решив, что как лучший друг Северуса вполне сможет того заменить в деле дрессировки молодежи.
Он разогнулся, отлипнув от замочной скважины, распрямил плечи и решительно открыл дверь.
На полу избушки сидела Беллатрикс, одетая в какое-то тряпье и судорожно хватала ртом воздух, держась за горло и периодически кашляя. Рядом суетилась Нарцисса в поистине королевском обличье. Почти голый Лонгботтом (ну не считать же за одежду заштопанные шелковые шаровары и не сходящуюся на голой груди безрукавку) стоял чуть в стороне и робко смотрел на дверь. Гарри Поттер снова вернулся к чтению, а Флинт к еде. В углу возилась какая-то парочка, а посредине всего этого бардака стоял Альбус Дамблдор и горестно вздыхал.
Нарцисса мельком бросила взгляд на открывшуюся дверь, но увидев на пороге своего мужа, прищурилась.
— Дорогой, а где ты был? — от голоса, которым был произнесен этот вполне невинный вопрос встали волосы дыбом даже у Гарри, который вообще очень плохо разбирался в таких тонких вещах как язык тела, и интонации голоса. Люциусу часто казалось, что у Поттера кроме близорукости имеется монохромность зрения, потому что мальчику были недоступны не только оттенки, а вообще любые цвета, кроме черного и белого.
— Я спешил к тебе с той скоростью, с которой мне позволяли это делать мои ноги, — поспешил ответить Люциус.
— Да? И где же ты умудрился поскользнуться так, что влетел головой в губную помаду? — вот сейчас тишина стала гробовой.
Люциус попятился, а в следующую секунду уже Нарциссу пытались всей толпой оторвать от мужа и предотвратить убийство.
— Мистер Сми, к капитану! — Рудольфус открыл глаза и уставился на толкнувшего его грязного типа, пробежавшего по палубе корабля, на которой и стоял Лестрейндж.
— Что за… — Рудольфус протер глаза, сильно их зажмурил и снова открыл. Ни палуба, ни корабль никуда не делись.
Рудольфус медленно осмотрел себя. Грубые башмаки, подвернутые штаны, из которых торчали его волосатые ноги, рубашка и косынка на голове — вот во что он был одет.
— Сми, каракатицу тебе в глотку! Долго капитан будет ждать? — из двери, выходившей прямо на палубу, высунулся еще более неприятный тип, что толкнул Руди, когда тот соображал, каким образом очутился на корабле и почему его зовут Сми.
Рудольфус рефлекторно схватился за палочку, но когда из нее не вырвалось даже пары жалких искр, он испугался.