Она глубоко вздохнула.
– Но что до того, мальчик у нас родится или девочка и как мы назовем ребенка… Даже не представляю, милый. Я решила не заглядывать в это время, в наше с тобой время, а просто прожить его – день за днем. Сейчас я так же слепа, как и ты.
Я обнял ее и крепко прижал к груди.
Тут послышалось смущенное покашливание, и, оглянувшись, мы поняли, что А.Беттик все еще стоит рядом с ковром-самолетом.
– Старый друг, – схватила его за руку Энея, – ты что-то хотел сказать?
Андроид покачал головой, но все-таки спросил:
– Вы когда-нибудь читали сонет своего отца «Гомеру», мадемуазель Энея?
Сосредоточенно нахмурившись, моя единственная задумалась, потом сказала:
– По-моему, читала, но не помню.
– Возможно, в строфах этого сонета – ответ месье Эндимиону о будущем Церкви отца де Сойи, – сказал синекожий человек. – И на остальные вопросы – тоже. Вы позволите?
– Пожалуйста, – кивнула Энея. Я почувствовал, что она – как и я – ждет не дождется, когда мы от всех улетим и останемся одни. Я искренне надеялся, что цитата окажется не слишком длинной. Андроид прочел:
Прибрежья мрака озаряет свет,
Травой несмятой манит крутизна,
И в полночь утро набирает цвет,
Тройная зоркость слепоте дана…
[124]– Спасибо, – улыбнулась Энея, – спасибо, дорогой друг. – Она высвободилась на миг из моих объятий, чтобы в последний раз поцеловать андроида.
– Уа! – заныл я, изображая брошенного младенца.
И тогда она подарила мне долгий поцелуй. Очень долгий. Очень крепкий.
Мы помахали всем на прощание, я прикоснулся к управляющим нитям. Древний ковер взмыл на пятьдесят метров, в последний раз пролетел над плитой и каменной башней странствующего города, сделал прощальный круг над эбеново-черным звездолетом и понес нас на запад. Уже доверившись путеводному лучу Полярной звезды, негромко обсуждая достоинства участка для лагеря на возвышенности в нескольких километрах к западу, мы пролетели над могилой старого поэта, где безмолвным часовым замер Шрайк, перелетели через подернутую рябью реку, отражавшую последние отблески догоревшей зари, и поднялись еще выше, любуясь на роскошные луга и манящие леса наших новых владений, нашей древней планеты… нашей новой планеты… нашей первой и будущей и чудеснейшей из планет.