– Вон там. – Сири показала на глиссеры, припаркованные рядком возле Городского собрания.
Я кивнул и помахал Майку, но он был слишком занят – обнимал своих прекрасных дам – и не заметил меня. Мы с Сири пересекли площадь, но тут кто‑то крикнул:
– Корабельщик! Повернись, ты, гегемонский сукин сын.
Я застыл, а потом развернулся на каблуках, сжав кулаки. Но рядом никого не было. С небольшой трибуны спустились шестеро молодчиков и окружили Майка. Предводительствовал высокий и стройный юноша поразительной красоты. Двадцать пять или двадцать шесть лет, на хорошо подогнанный красный шелковый камзол ниспадают золотистые локоны, в правой руке метровый меч – похоже, из закаленной стали.
Майк медленно повернулся. Даже отсюда я видел, как быстро слетел с него хмель – Ошо молниеносно оценивал ситуацию. Девицы, которых он обнимал, захихикали, к ним присоединились и несколько других гуляк – словно услышали что-то забавное. Майк не спешил расставаться с полупьяной улыбкой.
– Вы, сударь, ко мне обращаетесь?
– Да, к тебе, сын гегемонской шлюхи, – прошипел юноша. Его прекрасное лицо исказила злобная усмешка.
– Это Бертоль, – прошептала Сири, – мой двоюродный брат. Младший сын Грешэма.
Я кивнул и выступил вперед из тени здания. Сири схватила меня за руку.
– Вы уже дважды нелестно отозвались о моей матушке, сударь, – небрежно бросил Майк. – Она или я вас чем-нибудь оскорбили? Тогда – тысяча извинений.
И Ошо низко поклонился, кончик шутовского колпака чуть не подмел мостовую. Люди из толпы, собравшейся вокруг него, зааплодировали.
– Меня оскорбляет твое присутствие, гегемонский ублюдок. От твоей толстой туши воняет, ты портишь наш воздух.
Майк в притворном изумлении вздернул брови. Молодой человек в костюме рыбы, стоявший рядом, замахал руками.
– Довольно тебе, Бертоль. Он просто…
– Заткнись, Ферик. Я с этим толстым дерьмоглотом разговариваю, а не с тобой.
– Дерьмоглотом? – повторил Майк все с тем же нарочито изумленным видом. – Я пролетел двести световых лет, чтобы меня тут дерьмоглотом обзывали? Не думаю, что я это заслужил.
Он повернулся, одним изящным движением освободившись от обеих девиц. Я хотел подойти ближе, но Сири крепко держала меня и что‑то умоляюще шептала. Я не слушал, отдернул руку. Майк все еще улыбался, все еще изображал дурачка, но его левая рука тянулась к оттопыренному карману.
– Крэг, дай ему свой клинок, – пролаял Бертоль.
Один из его банды бросил Майку меч, рукояткой вперед. Оружие, описав дугу, с лязгом упало на мостовую.
– Ты шутишь, – ответил Майк тихим и совершенно трезвым голосом. – Идиот пустоголовый. Что, правда думаешь, если у тебя в заду свербит и охота покрасоваться перед этой деревенщиной – я тут буду дуэль изображать?