– Прошу Вас, не учите меня жить.
– Но кто довел Вас до подобного состояния, Бог мой?! Надеюсь, не тот проклятый процесс?
Магнус понял, что в этот момент я разрываюсь между желанием сказать правду и более уклончивым ответом. В конце концов, я выбрал аут.
– Конечно же, нет. Упрощая: я не верю в то, что человечество эволюционирует.
– Человечество, может быть, и нет, – согласился он, подняв руку к небу, но как насчет Вашей собственной эволюции?
– О! Моя собственная эволюция... У меня были деньги, завидное положение в обществе и достаточно сексуальных приключений; я мог бы продолжать в таком же темпе: заработать еще больше денег, начать политическую карьеру, создать семью... В какой-то мере я сознательно разрушил все эти перспективы.
– И Вы гордитесь этим!
– Не судите меня, пожалуйста, не ничего об этом не знаете. То, что Вы принимаете за слабость, на самом деле кое-что совсем другое. Вы не знаете, что такое отказаться от всего. Вы не можете даже представить ту силу духа, которая требуется, чтобы рискнуть сделать то, что сделал я.
– Нет, Тео, истинная сила духа, истинное мужество - это продолжать.
– Не утомляйтесь понапрасну, эти афоризмы «на троих» не для меня.
Он сделал паузу, повернул чашечку с кофе и сделал маленький глоток, а потом снова зажег трубку.
В это мгновение мне очень хотелось, чтобы он понял: несмотря на мои нехотя данные ответы, я признателен ему за то, что он вызвал меня на этот разговор.
– Здесь была замешана женщина, правильно? - спросил он после долгого молчания.
– Где это «здесь»? – уточнил я, обернувшись, словно он сказал о ком-то, кто только что вошел в церковь.
– В Вашем отречении, Вашем поступке. Причина в женщине, которая Вас отвергла? Которая теперь далеко от Вас, которая, возможно, больше Вас не любит или умерла?
– Почему Вы так считаете? Неужели Вы видите меня насквозь, Магнус?
– Нет, не вижу, – уверенно ответил он, – напротив, Вы окружены аурой таинственности, но нет никаких тридцати шести тысяч причин, которые могут ввергнуть человека в такое отчаяние и заставить уйти от мира после того, как он вел вполне светскую жизнь. Да и потом, Вы странно ведете себя с малышкой Барбарой, так словно Вы немного упрекаете ее за то, что она красива.
– Я? Странно веду себя с Барбарой? Послушайте, Вы, конечно, очень крупный генетик, но в области психологии еще очень большой вопрос! Я не упрекаю ее за красоту. В конце концов, она действительно очень красива, но вот за что я упрекаю ее, так это ее бескультурие, ее эгоизм, ее презрительность...
В то время, как я пытался оправдаться, он разразился смехом. Впервые за долгое время я почти испытал доверие к себе подобному и в свою очередь захотел задать ему несколько вопросов: