Она поблагодарила меня за внимание и попросила прочитать несколько стихотворений на французском языке. Барбара немного знала мой родной язык и попросила разъяснить разницу между «ты» и «вы» и спросила, какое именно местоимение стоит употреблять, если бы мы с ней общались на французском.
– Думаю, что те, кто чуть не умер бок о бок, могут обращаться к друг другу на ты, – ответил я.
– И тем не менее я вас не знаю. Вы часто говорите о том, что вам не нравится, но так мало рассказываете о том, что цените в жизни.
Я встал и обошел диван, улыбаясь.
– Давайте посмотрим Я люблю Шуберта, Поля Сезанна, запах апельсина, шум дождя, альпинизм и походы... Ваша очередь.
Она решила продолжить игру после минутного колебания:
– Я люблю шелковые платья, камеи, кружева, распятия, абсент, чертополох...
Я остановился перед ней и продолжал, помогая себе всеми возможными жестами рук:
– Я люблю тишину, небольшие церкви, птиц, ветер, антиквариат, старые запахи, которые вызывают ностальгию.
Она встала с дивана, чтобы быть со мной вровень и продолжала:
– Я люблю излишества, излияния чувств, белье, секс и слезы.
Я подхватил ее на руки и начал кружить.
Она обняла меня за шею и засмеялась, наши губы были в опасной близости, когда зазвонил телефон. Как будто пойманный с поличным, я быстро поставил ее на пол. После четвертого звонка автоматически включилась видеосвязь, и мы увидели улыбающееся лицо Магнуса.
– Извините, что прерываю ваше воркование, но у нас есть срочные дела.
Джемерек вкратце рассказал о своих намерениях. Он хотел предугадать дальнейшие действия Мона Лизы (и найти больше информации о секретном проекте Стейнера), поэтому у него возникла идея поехать в Cell Research Therapeutics. Он утверждал, что все обдумал, и лучше всего было поехать туда в ночь с субботы на воскресенье, потому что в это время там намного спокойнее.
– Это неосмотрительно! - воскликнул я. - Это место, вероятно, охраняется лучше, чем мыс Канаверал.
– Это, конечно, опасно, – согласился профессор, – поэтому совсем необязательно ехать туда всем.
– В любом случае, не может быть и речи, чтобы я добровольно пошел в эту ловушку, где мне продырявят шкуру, – неистовствовал я. - Вы поняли меня, Джемерек, я ни за что не пойду с вами. Никогда.