Финита. Точно она, ведь, хрипло вскрикнув, Симеон дёрнулся, изогнулся и… выпустил из рук меч. А когда попробовал потянуться за ним, обнаружил у шеи острие меча противницы. Совсем-совсем рядом, являющееся однозначным намёком, что его жизнь находится отнюдь не в хрупких и беззащитных, как оказалось, девичьих ручках. А тут ещё к ней и кинжал вернулся, извлечённый из его собственного тела.
- Извинения, синьор Стокович, - немного искажённый, поскольку звучал из-под закрытого, с личиной, шлема, раздался голос Бьянки. – И клятвы, что будете почтительно относиться к женщинам, помня о том, что некоторые способны защищать себя сами, не прибегая к услугам друзей, возлюбленных и родственников.
- Приношу свои… извинения, - выдавил тот, глядя на воительницу с бессильной злобой.
- Клятва.
- Клянусь, - после примерно десятка секунд с огромной неохотой выдавил из себя Симеон. – Именем отца клянусь!
- Я довольна. Извинения приняты и клятву все услышали.
С этими словами Бьянка развернулась и, вложив в ножны сперва кинжал, а затем и меч, горделиво этак двинулась в мою сторону. Позёрша, однако! Что кинжал, что меч в крови, их бы сперва вытереть, пусть даже пучками травы. Но нет, впечатление сейчас было важнее. Правильно всё она сделала, поставив яркую, запоминающуюся точку. А ещё лучше, что уходила, не оглядываясь на то, что происходит за спиной, с поверженным как телом, так и духом противником. Ох, чую я, будет нам о чём сегодня поговорить! В том числе и о том, что она сделала очередной шаг по ведущей вверх лестнице – пугающей одних и вдохновляющей других той самой, по которой уже давненько топала семейка Борджиа.
Франция, Париж, конец июля 1495 года
Много ли нужно государству для того, чтобы он подъёма перейти к упадку? На самом деле, лишь одно-два печальных события, таких как проигранная война, мятеж в ключевых провинциях или же смена правителя со всеми вытекающими последствиями.Вот на Францию всё вышеперечисленное и обрушилось.
А начались бедствия королевства с похода в Италию – тогда ещё не королевство как таковое, но скопище малых и не очень стран, каждая из которых в отдельности мало что из себя представляла. Вот Карл VIII Валуа и счёл как Неаполь, так и более мелкие италийские государства своей законной добычей. Он ошибся, будучи разгромленным теми противниками, о которых сначала даже не задумывался – стремительно набирающим силу родом Борджиа. Проигрыш сражения на первом этапе войны, затем вроде как заключённое перемирие и успехи в Неаполе… оказавшиеся большой и добротной ловушкой. Попытки вырваться из неё, во время которых Карлу VIII удалось спасти ядро армии, но потерять трофеи, артиллерию, ореол короля-победителя. Вдобавок же получить удар с тыла, со стороны поднявшей мятеж жены, Анны Бретонской.