— Мужики, ложись! Снайпер! — вдруг заорал один из хозяев, тыча пальцем в окошко. Остальные сорвались с мест, намереваясь упасть на пол. Миха с выработавшимся в окопах автоматизмом рванулся вниз.
В следующий миг холодное дуло автомата уткнулось ему в затылок, и ледяной голос произнес:
— Только без глупостей, парень! Тихонько, не делая резких движений, встаешь. Садишься на табурет. Руки — на затылке.
Миха с ужасом понял, что это конец. «Накололи, суки…» Делать было нечего. Он осторожно поднялся и сел на табурет, заложив руки за голову. В лицо смотрели пять стволов.
— Больно ты резвый, парень… — проворчал белобрысый. — Но зелен еще с «шатунами» шутки шутить… Чего уставился? Говори — кто, откуда, зачем?
— А вы кто такие? — непослушными губами спросил Миха.
— Говорят же тебе — шатуны. Слыхал?
— Нет…
— Не слыхал?
— А ты приложи его прикладом, Саша, — посоветовал другой, темный бородатый мужик. — Авось попустит. А то им там всем, героям, «бурундуки» мерещатся.
— Так вы не с той стороны?
— Да ты чего, дурак, что ли? — рассердился бородатый. — Сам не видишь?
— А 7,62, а вон то? — он кивнул в сторону оружейного ящика с латиницей.
— Да это же трофейное, придурок! Сам что ли не знаешь, что половина ПМР трофейным оружием воюет?..
— Слава Богу, — облегченно сказал Миха, опуская руки.
— Руки! — напомнил ему Саша.
— Да я свой, мужики… — начал было Миха.
— Руки!.. Так, хорошо. А теперь говори.
— Я с «Ворона». Ополченец.
— С «Ворона»? А какого же ты в Рыбницу через сорок первый едешь? Это ведь крюк какой!
— А я почем знаю?.. Да я всего неделю здесь, мужики… — Миху отпустило. Адреналин медленно смывало кровью. На глаза расслабленно навернулись слезы.
— Позвони на «Ворон», Нинзя, — бросил Саша через плечо.
Один из шатунов вынул из-под топчана телефон-полевик и закрутил ручку. Остальные, кроме Саши, опустили автоматы.
— Э, браток, «Ворон» дай… «Ворон»?.. Командира!.. Да, да, сорок первый говорит… — забормотал Нинзя в трубку. — Димка?.. Привет. У тебя кто-то на отдых сегодня убыл?.. Понятно… Как? Сейчас выясним… Как твоя фамилия? — поднял он глаза на Миху.
— Собакин, — истово ответил Миха, опуская затекшие руки.
— Он… — бросил Нинзя в трубку. — Да… Все нормально… Чуть нас всех здесь не почикал… Да… Думал, «бурундуки»… Да… Ладно, пока… Бывай…
Он положил трубку, взглянул на Сашу.
— Все нормально. Свой.
Саша опустил автомат. Все расслабились.
— Ты того, парень… — проворчал Саша, разливая вино по стаканам, — поосторожней надо быть. И поспокойней. Не в яслях… На вот, выпей…
Потом, прижимая к груди автомат, Миха неловко вывалился на ослабевших, дрожащих ногах из времянки. «Ну и ребята… Бог ты мой, ну и ребята…»