Эйзенхарт
– Цвет вам к лицу, – заметил Виктор, усаживаясь рядом с ней на скамейку.
После вчерашнего скандала – по мнению «Гетценбургских новостей» – носить траур было бессмысленно, и Эвелин рассталась с черными одеждами. Чему Виктор был только рад. Ему и без того хватало напоминаний о смерти.
Закрыв книгу, она повернулась к нему. Бровь взметнулась вверх, но его уставший вид, не по сезону теплое кашне и одолженная у Роберта трость остались без комментария.
– Я была уверена, что вы опять пришлете вместо себя доктора.
Виктор издал страдальческий вздох. За это утро он успел услышать достаточно упреков от кузена, не поленившегося позвонить, чтобы убедиться, что Эйзенхарт просмотрел свежую прессу. Не хватало получить еще одну порцию нотаций.
– Док уже прочитал мне лекцию о том, что я неправильно вел себя с вами. И о том, что я должен извиниться. Простите. Могу привести множество оправданий, но скажу одно: я был уверен, что вы предпочтете его компанию моей.
– Почему же?
– Вы меня поцеловали.
Эвелин фыркнула, а потом все-таки не сдержалась и рассмеялась в голос.
– Если здесь есть логика, боюсь, она слишком сложна для моего женского мозга. Допустим. Я вас поцеловала. И что?
– После этого вы исчезли.
– А вы ожидали, что я позвоню и приглашу вас выпить?
Это было бы неплохо. Удобно. В отличие от ее действий однозначно. Должно быть, что-то такое она прочитала в его выражении лица.
– Я сделала свой ход, детектив. Вы свой – нет. Я не собираюсь гоняться за человеком, которому безразлична. К тому же, – добавила она, – приставать к вам, когда вы в таком состоянии, было бы совершенно не ко времени. Вам сейчас хватает проблем, не так ли?
– Простите?
Она закатала рукав сиреневого жакета, показывая метку на запястье.
– Безумно больно, не правда ли? – светским тоном поинтересовалась она. – А с некоторых пор еще и очень холодно.
Виктор достаточно хорошо изучил укус у себя на руке за эти недели, чтобы признать его копию. Только на ее запястье след оставили не зубы. Чернота, потянувшаяся к его пальцам, стоило только Виктору дотронуться до кожи, была такой же, как метка Ворона, которую он попросил поставить ей в таборе.
– Пех меня забери! – Виктор отдернул руку. – Она должна была исчезнуть!
– Как видите, не исчезла.
В растерянности Виктор провел пальцами к ее локтю. Темнота тянулась к нему: то ли к новой жертве, то ли…
– Как это вышло?
– Разве не вы говорили мне, что Ворон не играет по правилам? И что он вас любит и бережет? Полагаю, иногда его любовь принимает странную форму.