Высоко под потолком расположились птицы: загадочный Ворон, точно по центру, чтобы видеть все в этом мире. Коршун, выбирающий своих жертв. Расправивший крылья Орлан. Намного ниже, в подвальном этаже, прячутся те, кто близок к земле. В обычный день я бы пошел к Змею. Спустился бы туда, где Северин уже проснулся от моего появления.
Но сегодня разговор у меня был не к нему.
Я обошел храм по периметру: нечасто змею доводится пройтись по срединному уровню. Одна за другой проплывали мимо меня скульптуры: Артур-Медведь, патрон стражей и палачей, настороженно принюхался ко мне. Сердито изогнула спину Лайла-Кошка, покровительница акробатов и воров. Рейнар-Лис, известный плут, даривший свою симпатию и защиту актерам и мошенникам, взмахнул хвостом…
– Вам помочь? – обратила на меня внимание служительница в простом черном платье.
Я покачал головой: дело, из-за которого я пришел, не требовало свидетелей.
Маркус нашелся у центрального алтаря: вздыбленная на загривке шерсть, плотно прижатые к голове уши, обнаженные клыки. Покровитель волков выглядел достаточно опасно, чтобы одуматься и повернуть обратно. Оставить все как есть. Позволить Виктору умереть.
Я стянул с руки перчатку и, стараясь не смотреть на изуродованные пальцы, полоснул лезвием по ладони. К сожалению, гигиена мало заботила духов. На шприц с венозной кровью они бы не повелись – но живая, горячая кровь, только покинувшая тело? Старый медный нож? Боль и страх? Эти подношения были им по вкусу.
Особенно Волку. Я положил окровавленную ладонь ему в пасть и смотрел, как алые капли стекают по морде.
– Ты знаешь меня.
Мы не первый раз вели этот диалог.
– И знаешь, зачем я здесь. Я пришел просить за Виктора Эйзенхарта. Он оскорбил тебя…
Маркус ощерился еще больше.
– И был тобой наказан. Я прошу…
Я осекся: глаза Волка вспыхнули золотым огнем. Что ж, по крайней мере, теперь я получил его полное внимание.
– Моя жизнь за его жизнь. Оставь Виктора в покое.
Каменные челюсти сомкнулись вокруг моих пальцев.
С духами существовала одна проблема: они были всемогущи. Они и так могли взять всё, что хотели, им не надо было ничего давать взамен. Поэтому являться в храм с такой просьбой было все равно что заявить о желании погибнуть.
– Хочешь, возьми долг с меня сейчас. Хочешь – потом. Я могу быть полезен тебе.
Холодный камень завибрировал вокруг моих пальцев. Кажется, я рассмешил духа.
«Неужели?»
– Разве нет? Разве я не спасал уже твоих сыновей?
«И убивал тоже, доктор».
Да. Это было бессмысленно отрицать.
– Эйзенхарт забрал жизнь твоего человека. Я могу спасти, – повторил я. – Любого, на кого укажешь. Если обману – заберешь мою.