– Мне уйти? – спросил я у Эйзенхарта.
Тот покачал головой.
– Доктор составляет мне компанию, – объяснил он сержанту. – Если я еще раз приду к тебе на свидание в одиночку, даже у Красного Гарри появятся не те мыслишки. К тому же на дока напали из-за этих проклятых бумаг сегодня, так что лучше будет его ввести маленько в курс дела. Какие новости?
– Пусто. Никто не знает, на кого Хевель работал в последнее время. Поговаривают, что он вообще не брал работу. Некоторые считают, он ушел на покой.
– Что насчет заказов?
– Ничего похожего на то, что мы ищем. Коффер… П-простите, сейф, – он смущенно покосился на меня, – в ювелирной лавке Найруса. Два частных дома наверху, – Шон ткнул пальцем в потолок, показывая, что имеет в виду верх Лестниц. – В одном была наводка, что владелец обналичил банковские счета, в другом хозяева уехали на материк. И одна нотариальная контора.
– А там что? – удивился Эйзенхарт.
– Завещание подменить.
Эйзенхарт цокнул языком.
– Ладно, не наш отдел. Что насчет левых?
– Ничего. В Гетценбурге сейчас нет активного подполья, о связях Хевеля с ними тоже никто не знает.
– Негусто, – резюмировал детектив. – Ладно, можешь идти. Погоди, – Эйзенхарт достал из кармана купюры и отсчитал сотню. – Передай козлу, что на нас смотрит, что я заплачу за сведения. И не обязательно деньгами.
По мере того как Брэмли отдалялся от нас, его движения становились все менее скованными, и вот он уже смешался с группой очередных «рабочих», на весь зал вопивших, что такой денек недурно было бы отпраздновать где-нибудь еще.
– Вы не боитесь, что его раскусят? – понизив голос, спросил я.
Виктор рассмеялся.
– Для этого хоть одному пришлось бы его вспомнить. Вы недооцениваете форму, доктор. Все смотрят на шлем, никто – на лицо под ним. Знали бы вы, сколько людей угрожало мне, пока я работал в патруле. И сколько из них были со мной знакомы и даже приходили к нам в дом. Никто его не узнает, док. К тому же здесь он на своем месте.
– Что вы имеете в виду?
Эйзенхарт замер, раздумывая, отвечать мне или нет.
– Я сейчас открою вам один секрет, постарайтесь воспринять его нормально, – посоветовал он мне. – И дайте ему это как-то понять, что ли… А то бедняга только освоился в управлении и перестал вздрагивать при виде каждого полицейского, как приехали вы, и все началось сначала. Вы когда-нибудь слышали о «потерянных мальчишках»?
– Конечно, – подтвердил я.
Кто о них не слышал?
В стране, где каждый десятый ребенок был полным сиротой, а приютов имелось целых два на всю империю, детской преступностью никого было не удивить. Фабрики в любое иное время с радостью забрали бы себе дешевую рабочую силу, но из-за войны слишком многие оказались в отчаянном положении и пошли наниматься на производство. Во многих городах стали неохотно брать на работу детей. Оставались работные дома, но любой знал, что попавших туда ждет участь хуже смерти. Для многих мальчиков, оказавшихся на улице, единственной возможностью выжить была воровская школа, где за долю от дохода слишком старые для воровской жизни «коты»