Единственным, кто видел эти картины, был Майкл. Луций держался особняком ото всех, но Майкл смог выследить его через знакомого из цеховиков, приятеля Лоры. Как-то вечером, год назад, Луций вернулся, расставив ловушки, и увидел стоящий у него во дворе старый пикап. Задний борт кузова был откинут, и в нем сидел Майкл. За те годы, что Грир знал его, он превратился из застенчивого мальчишки в мужчину в расцвете сил – крепкого, подтянутого, с жесткими чертами лица и суровым взглядом. Из тех, на кого можно положиться в драке в баре, начинающейся с удара в нос и заканчивающейся бегством со всех ног.
– Убей Бог, Грир, ты похож на говно на палочке. Что мне сделать, чтобы заслужить капельку твоего гостеприимства?
Луций достал бутылку. Поначалу было непонятно, чего именно хочет Майкл. На взгляд Луция, он изменился, стал каким-то потерянным, каким-то ушедшим в себя. Вот чего Майкл никогда не умел, так это молчать. Идеи, теории, разнообразные великие планы, пусть сырые, косые и кривые, всегда сыпались из него градом. Это в нем осталось, его мозг кипел, и казалось, о его голову можно руки греть, но всё приобрело несколько мрачный оттенок, ощущение чего-то тщательно сдерживаемого, будто Майкл постоянно думал о том, для чего у него не находилось слов.
Луций слышал, что Майкл ушел с нефтеперегонного завода, расстался с Лорой, построил какую-то лодку и большую часть времени проводит на ней, выходя в Залив в одиночку. О том, что он там ищет в открытом море, Майкл ни словом не обмолвился, а Луций не стал настаивать. Как бы он, к примеру, сам объяснил свою отшельническую жизнь? Но в тот вечер, что они провели вместе, они сидели, говорили и пили, становясь всё пьянее с бутылки «Данковской Особой № 3». Луций давненько не пил, да и бухло пилось примерно как растворитель, но он постепенно понял, что у Майкла не было реальной причины оказаться у него на пороге, помимо естественного для любого человека желания быть с кем-нибудь рядом. В конце концов, оба они всё время проводили в глуши, и, возможно, если отбросить всю чушь, которую он нес, Майкл просто хотел несколько часов побыть в компании того, кто понимает, через что он прошел, – понять глубочайшее желание оказаться в одиночестве именно тогда, когда все остальные пляшут от радости, заводят детей и празднуют сам факт того, что в этом мире смерть уже не кинется на тебя с дерева и не утащит к чертям собачьим.
Некоторое время они обменивались новостями насчет остальных. О работе Сары в больнице, как она и Холлис наконец-то покинули лагерь беженцев и обрели постоянный дом. О том, что Лору назначили главной на нефтеперегонном заводе. Как Питер подал в отставку из Экспедиционного Отряда, чтобы быть дома с Калебом. Решение Юстаса, никого не удивившее, тоже подать в отставку из Экспедиционного Отряда и вернуться в Айову с Ниной. На поверхности все эти разговоры выглядели радостными, но они не углублялись в детали. Луция было не обмануть, он хорошо понимал недосказанное и угадывал неназванные имена.