Наконец они увидели скопление австрийских егерей, большей частью спешившихся и стреляющих стоя из-за деревьев вглубь леса, то есть район базирования их родного пелотона. Антон увлек своих солдат за собой к тропинке (вдоль которой видимость была лучше) и тихо скомандовал:
— На виду как раз трое. Я бью левого, Мэтью центрового, а ты, Пьер, правого. Целимся тщательно, как они будут падать, не смотрим, а сразу бежим на карачках вправо, забирая вверх склона, к нашим.
Их суматошный бег мог оказаться удачным, но пятеро оставшихся на конях австрийцев пустились в сторону дерзких стрелков и вскоре на них выскочили. Перезарядить ружья разведчики не успели, но и у австрийцев они оказались разряжены. Зато в руках у них были сабли, которые они взметнули вверх для смертельных ударов. Егеря подставили (как их учили) под сабли ружья и отбили первый наскок. Антон же выхватил из-под мышки подвешенный туда пистолет и разрядил в своего противника. Следом он проворно достал из коробочки на поясе боло, крутнул его над головой и бросил в налетающего коня другого всадника. Ремни, увлеченные шариками, оплели передние ноги коня, и он рухнул грудью на землю, выкинув из седла хозяина. Антон же, ухватив свое ружье вдоль, как шест, крутнулся на месте и метнул его прикладом вперед, целя в затылок австрийца, насевшего на Мэтью. Тот кулем свалился с коня, а ловкий су-лейтенант впрыгнул вместо него в седло, выдернул из ножен свою саблю, налетел на противника Пьера и в два приема ранил его в руку. Когда он повернул коня в сторону пятого австрийца, бывшего в тылу своих товарищей, то увидел его улепетывающим во все лопатки. Ошалелые Мэтью и Пьер стали было благодарить своего лейтенанта, но он вмиг пресек их восторги и приказал взять в повод породистых австрийских коней, а сам стал сноровисто распутывать ноги ушибленного животного (пощадив прикинувшегося ветошью хозяина). После чего они продолжили путь и вскоре вышли к своему отряду, который продолжал перестрелку.
— Идем к северу, — безапелляционно приказал Антон. — Вряд ли австрийцы станут уходить далеко от тропы. Тем более, что мы их число изрядно сократили. У нас, кстати, потери есть?
— Двоих пули зацепили, но не слишком серьезно, — ответил Пико. — А вы и конями смогли разжиться? Да еще какими справными…
— Кони отличные, — согласился Антон. — Всему пелотону бы таких. Ничего, война только началась, отобьем у противника еще, если повезет…
Глава пятнадцатая. Бои за Швабию
Ранним утром 5 июля 1796 г дивизия Тапонье из корпуса Сен-Сира поднялась лесом от деревеньки Гайсбах на водораздел с р. Мург (обойдя с юго-востока мощный австрийский заслон между Эберштайнбургом и Штауфенбергом) и вышла внезапно на южную окраину городка Гернсбах, раскинувшегося по обе стороны Мурга. Два батальона стрелков, оборонявших городок, не смогли противостоять 7-тысячной дивизии и поспешили к городку Гаггенау. Те, кто спешил медленно, оказались в клещах французских колонн и, соответственно, в плену (около 500 солдат). Комендант Гаггенау имел в своем распоряжении тоже 2 батальона и, прослушав рассказ беглецов из Гернсбаха, счел за благо отступить заблаговременно еще ниже по Мургу, к городу Куппенхайм — так что гусарский авангард французов вступил в Гаггенау беспрепятственно. Теперь Тапонье получил возможность заняться тылами Эберштайнбург-Штауфенбергской группировки и, оставив заслон из гусаров, конных егерей, батальона гренадер и десятка пушек на северной окраине Гаггенау, он атаковал австрийцев справа (из Гаггенау) и слева (из Гернсбаха). Бой проходил с переменным успехом и длился до вечера, когда австрийцы получили приказ от генерала Латура отходить лесами к Куппенхайму.