– Какой еще дон Даэли? – Андре сел на диване и сверлил Тиль ревнивым взглядом.
И вот тут Тиль разозлилась по-настоящему. Значит, пока она слушает о его бессовестной лжи, он умирает, а как только прозвучало имя другого мужчины – воскрес и ревнует!
– Такой дон Даэли! Не твое дело!
– Мое! Я – твой муж!..
– И отец ее ребенка, – радостно подсказал призрак.
– И отец твоего ребенка! Никаких демонами драных донов!
– Ах так?! Ты мне врал, сукин сын! – Тиль вскочила, уперев руку в бок, и шагнула к Андре. – Мой муж давно мертв, а ты мне никто, слышишь, Лживый Волк?! Ты даже не князь, а так, баронишка! Не пара княгине! И вообще, ты сделал предложение толстой дуре, вот и женись на толстой дуре! А я… а я прекрасно буду жить одна! Я вообще не хочу замуж!
– Я женюсь на тебе! – Глаза Андре горели мрачной зеленью, на скулах ходили желваки. – Ты обещала выйти за меня – значит, выйдешь!
– Не выйду!
– Выйдешь! – Андре приближался к ней, пытаясь прожечь в ней дырку взглядом.
– Обойдешься! Мне не нужен обманщик!
– А сама вырядилась чучелом, а, княгиня Волкова? Это ты обманула меня!
– А ты позволил Маньяку меня украсть!
– А ты ни слова не сказала про Маньяка!
– А ты!.. Ты сделал мне ребенка!..
Тиль сама не заметила, как оказалась вплотную к Андре, почти в его руках. И не успела увернуться, когда он схватил ее и поцеловал, а потом еще поцеловал, и еще…
– А не перейти ли нам в лабораторию, друг мой Шарлемань? Я как раз хотел посоветоваться по одному вопросу.
– Конечно же, посоветуемся, друг мой Дитрих, только дверь закрой. Хе-хе.
– Рихард, когда их светлости выяснят, кто тут кого лучше обманул, проводи их в гостевую спальню. А пока – никого не пускай.
– Слушаюсь, герр Дитрих.
– Значит, ты тут совершенно ни при чем, друг мой Шарлемань?
– Совершенно! Даже не сомневайся. Они сами, все сами!
Виена, Астурия. Особняк рода Бастельеро. Год спустя
Матильда
– … а потом они провели древний ритуал, и сама Молчаливая Сестра благословила их. И стало наконец два барона Грасси… – баюкая на руках маленькую Елену, рассказывал Шарлемань. – Старый стал молодым, а молодой…
– Не пришей кобыле хвост, – в тон ему продолжил счастливый отец, наблюдающий за ежедневным ритуалом укладывания младенца из мягкого кресла.
Тиль устроилась рядом, положив голову ему на плечо. Она тоже обожала эти редкие минуты покоя и тихого семейного счастья.
– А молодой как был раздолбаем, так и остался, даром что учим его, учим, Дитрих уже поседел весь. – Шарлемань, уже полгода как обзаведшийся молодым и здоровым телом, не изменил убаюкивающего тона, но погрозил Андре кулаком. – Твой отец, девочка моя, безнадежный мальчишка. И за что только ему привалило счастье?