Князь снял с меня плащ и действительно вымыл в бочке с водой. Было не совсем удобно, и я надеялась, что он меня приласкает после этого, но мой муж даже не коснулся меня.
— Как ты меня накажешь? — спросила, когда Кир вытирал меня после купания.
— Я еще не решил. Но твои крики должны слышать мои дружинники. Я должен быть строг со своей женой, если она того заслуживает. Ты заслужила. Ты сыта? — Кивнула в ответ. — Жена, иди на ложе.
Жена… До чего необычно!
Легла, а Кир стоял и смотрел на меня, немало смущая происходящим. И дело не в том, что я лежала обнаженной, а в том, что не знала, что он будет делать сейчас. Становиться на колени? Еще в тот раз он дал понять, что не ждет от меня такого поведения.
— Прошу тебя, Кир, иди ко мне, — протянула к нему руку.
И он рванулся ко мне, снимая на ходу одежду.
— Я думал, что умру от тоски, — стонал он. — Ты заставила думать, что тебя нет в живых.
— Я приму от тебя любое наказание, муж, — потянулась за поцелуем. И к своему удивлению получила его.
А потом Кир сделал, как и обещал — наказал меня так, что это было слышно дружинникам. Он изводил меня ласками, доводя до криков. Если в нашу первую ночь он был нежен, как весенний дождь, то сейчас был словно летний ливень с грозой. Он давал мне отдохнуть, как только я начинала шевелиться, Кир снова погружал меня в водоворот наслаждения.
К вечеру, когда от ласк могла с трудом стоять, Кир принялся искать одежду для меня. Обычай ужинать дружинникам вместе никто не отменял. Князь натягивал на меня одну из своих рубах, явно большую для меня. Я могла попросить что-нибудь у Лои, который был самым щуплым из воинов, но, во-первых, Кир придушил бы меня при попытке реализовать задуманное, а во-вторых, мне хотелось вдыхать запах князя, идущий от его одежды, чтобы он оставался на моей коже. Одной только печати было мне недостаточно.
— Обещаю, что больше никогда тебя не оставлю, — говорила, когда Кир надевал на меня рубаху.
— Я тоже, — ответил он и поцеловал меня.
— А наследница дома Хору? На ней тоже есть твоя печать?
— Нет, — отрезал он, а у меня на душе стало легче. — Ты много болтаешь, — он принялся дальше рыться в сундуках.
В итоге на ноги он надел мне какие-то толстые мягкие носки, они заменяли обувь, поверх рубахи одел свой плащ-безрукавку, подпоясал. Получилось сносно, только мое плечо так и норовило просунуться в ворот рубахи.
— Кир, ты поможешь мне дойти до костра? — спросила, когда поняла, что плохо стою без опоры. Впервые в жизни мне была приятна боль в мышцах, о существовании многих я не подозревала, но сил все равно не было.