Когда я спускалась вниз, она была закрыта, и уж тем более в ней на фоне окна неизвестная девица не просматривалась. Подхожу ближе. Женская точеная фигура соблазнительно изогнулась над МЧ, приспуская халатик с голого плеча.
— Мааакс… — позвала она приятным голосом.
Мадам, судя по всему, та с которой он в клуб приехал. Та самая гостья, мирно посапывающая на первом этаже. Да уж, сопит, не просыпается. При других обстоятельствах прошла бы мимо, наверное. Но когда я в доме, и у меня вроде как на него свои права, то, что я делаю за дверью?
Видя, как халатик на посетительнице спустился еще ниже, поняла, что права стоит предъявить. И скорее, пока она не пустила в ход тяжелую артиллерию. Обмундирование на мне соответствующее — белье. Волосы, эх! Что за привычка заплетать их на ночь! Свободной рукой расплетаю, взлохмачиваю слегка. Тут же кусаю губы, растираю чуть щеки и для наглядности только что перенесенных утех больно ущипнула себя в районе груди и шеи. Ну-с, готова!
Толкаю дверь, вхожу. — Милый, ты только водички хотел? Или еще не совсем умаялся?
Красотка, застывает на месте преступления, руки на плечах дремлющего и улыбающегося МЧ, губы где-то в районе его уха, затем выпрямляется и грубо толкает его. — Макс, это кто?
Выражение неги с его лица слетело быстро. Глаза открыл. А я приевшееся из школы выражение «ху из виз» перевела сходу и поспешила представиться, — Полина. Будьте добры ведите себя аккуратнее с чужим имуществом.
— Что происходит? — подало голос имущество.
— На тебя покушаются.
— Джимма?! — удивленно уставился он на мадам, срочно вернувшую халатик на плечи. Кажется, дальше он спросил, почему она здесь. Вместо прямого ответа «Сижу и домогаюсь», он услышал нечто нечленораздельное. Одним из слагаемых этого предложения была Венесуэла.
Черт, дернул за язык, я решила уточнить, — из Венесуэлы?
Ох! И что началось! Она ругалась на четырех языках, кидая бешеные взгляды и не забывая бурно жестикулировать по ходу речи. Из них некоторые жесты трактовки не требовали. При попытке вдохнуть и продолжить изъясняться Макс ее оборвал. Хватило двух-трех фраз, чтобы она вылетела из спальни, грохнув дверью.
— Так она лингвист и сурдопереводчик?
— Стюардесса.
— С международной линии как я поняла.
— Так и есть.
— Миленькая. — Я продолжала стоять у двери, переминаясь с ноги на ногу, он откинулся на подушки. В эти мгновения в доме грохнуло еще три двери.
Поворачиваюсь выходить. Слышу сзади. — Полина вернись обратно.
— Зачем?
— Ты мне водички принесла, теперь ложись. И продолжим то, на что у нас теперь осталось мало времени.