— Нормальная реакция, чтобы не тревожить тебя. — Предположил Макс.
— Меня? Меня говоришь…
— Да, чтобы взвесить, чтобы обдумать.
— В такой ситуации люди, какими бы они ни были, прощаются с любимыми, просят прощения и составляют завещание. А потом, потом они совершают все то, что еще не успели…
— Знаешь, что сделал он? — она прищурилась, гордо расправив плечи и вскинув голову.
— Нет. Меня волнует, что сделала ты… Или что сделаешь? Когда твои данные придется опровергнуть.
— Не придется, — хохотнула она, — он сжег второй конверт.
— Объясни.
— Сегодня двадцатый день из срока. И ровно пять дней как он вне досягаемости.
— То есть, он даже не может узнать, что все это ошибка. — Голос Макса дрогнул.
— Если захочет, он узнает. Но ему и не нужно, пусть помучается… Пусть поймет каково это… Каково мне было ждать его звонка, сообщения, письма, приезда, возвращения. И не получить ничего.
Она перевела дух и стерла с лица горькую улыбку. Перед ним вновь возникла проницательная и веселая Элиза.
— Ты его адвокат и первый, с кем он посчитает нужным связаться.
Он, как и подобает адвокату, набрал номер сотового Грэга и столкнулся с немой стеной. Абонент вне зоны… Отключил.
— Ты… хочешь знать связался ли он со мной? — уточнил Макс.
— Нет. Он с тобой не связывался. Ты до сих пор не правишь его завещание.
Молчание в кабинете стало тяжелым.
— Итак?
— Я хочу, чтобы ты нашел дрянь, которой он звонил. — Она протянула листок с номером. — У тебя есть знакомства в том регионе. И мне нужно знать, кому принадлежал этот номер в тот месяц перед свадьбой или куда с него звонили, или кто на него звонил. Найди ее.
— Почему не через агентов?
— Они уже на моем хвосте.
— Так он в курсе?
— Догадывается или догадается. Сегодня он сделал первый и единственный исходящий на Украину на этот номер.
— Теперь ты решила действовать через меня. Я старый друг, перед тобой в долгу. Не так ли?
— Да, именно так. И я хочу, чтобы ты нашел ее.
— С чего ты взяла, что это она?
— Слушая гудки, он слезно просил… Солнц, поговори со мной.
— Ошибся номером, но ты же знаешь, что Солнцем он зовет всех и каждую.
— На русском? — еще одна горькая усмешка исказила ее черты. — Сделай это для меня.
Она оставила его кабинет, изящно, как и подобает леди. В воздухе сохранился легкий запах Nina Ricci и жестокость глупой выходки. Мгновения он сидел в гнетущей тишине, пока в дверях примыкающей к кабинету комнаты отдыха не появился довольный виновник этой сцены.
— Теперь ты знаешь, почему я искал у тебя приюта.
— Впрочем, как и ты.
Макс с легкостью разложил по полочкам. То, что не складывалось раньше, и результат его не радовал. Он поднялся и закрыл двери кабинета. — Шварц дал отбой диагнозу?