Тут за выведение меня из ступора взялся демон, провел над моей головой своей всевидящей рукой и, улыбнувшись, спросил:
— О чем задумалась?
— А я понять не могу: с чего вдруг Ган решил, что я расторгну его брак, а дьякол милостиво меня отправил? Нет, ну реально, откуда такие далеко идущие планы на меня одну? И вас он зачем тайно направил, если Нардо уже здесь застрял?
— Откупиться, в случае полного крушения плана. — Подсказал Себястьян с улыбкой. — Он сам же план и обрушил.
— И ты знал?
— Мы догадывались. — Утвердительно кивнули амур с зеленом. — А выхода все равно не было.
— Не вяжется. Я в легенду не вписываюсь. Нафига им я?
— Мы тоже поначалу не знали, теперь понимаем, нужна. Тебе везет безудержно, в какие бы передряги не попала. А заинтересовались тобой здесь, потому что за пределами Дарлогрии все узнали о твоей способности разрушать браки и помолвки и к себе стали запрашивать.
— Хм, я теперь знаю, какой деятельностью по мирам займусь. — Заметила я задумчиво. — А потом?
— А потом Нардо по известной тебе причине прибыл расторгнуть договор. Видимо договориться они не смогли…
— Ок, принимается. А что же Люциус?
— Ну, так ты его еще не женила… — улыбнулся амур. — Предсказание в полной мере не сбылось.
— Чего?!
— Галя, не ори!
— Я не ору, я возмущаюсь. Что значит, не женила? Мне его к алтарю довести нужно, и подождать пока распишется, чтобы избавиться от обязательств?
— Выходит так.
— Чельд подери! — начала я возмущаться и набирать съестное на тарелку. — Меня из-за какой-то гадалки…!
— Из-за реве Татих, — поправил Себастьян. — Он духовный представитель властителей ста тридцати миров, наставник, проповедник истин, блюститель и толкователь закона небесных светил, и мировой судья 129 мира.
— Со званием ему повезло, а вот со зрением проблема, — я полила набранное на тарелку разноцветье белым соусом и зло скривилась, — раз раньше в предсказании не увидел Олимпии.
— Зато он знает, сколько проклятий выпадает на душу каждого из нас. — Тактично заметил демон.
— Очень мило, и что это значит?
— Что только ему известно, сколько несчастий ты пожелала Нардо.
— Эх, блин, какая гадость эта ваша заливная рыба, — буркнула я, принимаясь за еду под их пристальными взглядами. Через тридцать секунд моего жующего молчания троица вздохнула с облегчением и продолжила трапезу.
Странно, они что же, боялись моего пожелания — приятного аппетита, то есть: «приятно подавиться, господа».
Океаническая дрянь-еда чем-то очень напоминает смесь устрицы и сыра, приправленные соком лимона и петрушки. Через минуту нитевидная рыжая масса под той же белой подливой приобрела уже вкус орехового соуса с курицей гриль и острым перцем карри. В общем, не плохо, но меня вкус еды сейчас менее всего заботит. В моем воспаленном воображении в этот момент картина происходящего из сотен разрозненных пазлов никак не хочет складываться, и тревожит вопрос: