Глядя в темноту, я медленно жевала «полярный апельсин», чувствуя, как горят лицо и уши. Потом строго одернула себя, напомнив о выживании тут, интернировании там, рантовском государственном «брачном сайте», серых квадратах-кварталах, – а единственный нормальный мужчина рядом. С какой стати я мучаюсь стыдом и смущением? Пусть инопланетяне думают, что на Земле можно есть с чужих рук! Тем более не чужих, а опекуна, будущего янта, жениха, о чем он еще, правда, не знает. Узнает!
Щеки голоса разума не слушались – предательски полыхали, и я не могла смотреть в глаза рантам.
– Будешь еще? – мужчина, занимавший мои мысли, протянул мне целый очищенный сиреневый апельсин.
– Спасибо, – тихо поблагодарила я.
Фу-ух, спасибо тебе, дорогой, – вновь разбавил напряженное молчание. Облокотившись на руку, Джар чуть откинулся назад, и я слегка оперлась спиной о его плечо. Вроде бы ничего «внештатного» не произошло и не выглядело преднамеренно, а я тайком радовалась, ощущая его крепкое, надежное плечо.
– Ты о чем-то так усиленно думала, что нас всех разбирает любопытство, о чем именно? – приподнял бровь Рето, предлагая мне поделиться.
И я решилась – в конце концов, рядом мужчина, который в самые тяжелые моменты меня ни разу не подвел. Даже, вместо того чтобы отдохнуть, пошел с Илэром на место приземления за ложементами, тащил груз в гору. Я на сто процентов уверена: второй «лежак» принесли для меня.
– Я заранее приношу извинения, если вдруг мой вопрос заденет кого-то, – издалека начала и отметила настороженность на лицах собеседников. Поэтому обратилась к «старому знакомому» Илэру: – Ты сказал, если бы у кого-нибудь из вас была женщина, то его бы здесь не было. Почему?
В ночной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием костра и шумом ветра, прошелестел общий облегченный выдох, предваривший ответ Илэра:
– Наша служба сопряжена с огромным риском для жизни.
– И что? – сомневалась я, тем более сказал он об этом совершенно спокойно. – Опасных профессий много. Неужели на вредных производствах работают исключительно холостые мужчины?
Илэр мотнул головой:
– Дело не в этом. Мы слишком много времени находимся вне Ранта. Вне семьи. У космодесантников высокая смертность.
– Все равно не понимаю, почему повышенная опасность вашей службы автоматически лишает вас семьи, женщин?
– Какая рантана захочет выкинуть из жизни минимум три года, выбрав янта нашей профессии?
Я решила добиться полной ясности:
– Почему – три? У вас траур по погибшему мужу длится три года? В течение которых нельзя заводить новых отношений? Или?