Ивата так и видел, как старый служака невидяще уставился в окно и обдумывает услышанное.
— Заседание комиссии 11 марта. Ты понимаешь, что осталась всего неделя?
— Понимаю.
Синдо рассмеялся:
— В Джеронимо Стилтона играешь, да?
— Синдо, сейчас не время хохмить.
— Ладно, ладно. Я приставлю охрану к бывшей жене Акаси. Сейчас пришлю тебе адрес. Но я не могу дать тебе людей — твоя репутация подмочена. Никто не станет с тобой работать. В оставшееся время тебе придется справляться самому — это все, что у тебя есть.
— На большее я и не рассчитывал, шеф.
— Ладно, ты снова в деле.
Ивата отключился и прибавил скорости.
Краем глаза он взглянул на папку с делом Икуо Уно, которую раздобыл Хатанака. На обложке — полустертая наклейка:
Ивата в задумчивости покусывал губы.
Ты работал в отделе убийств — с чего вдруг взялся за такую мелочовку?
И если Икуо Уно был твоим информатором, ты должен был знать, что кто-то воспользовался его деньгами после его смерти. Но ты не помешал этому…
Он вспомнил, как Акаси улыбался в лифте, улыбался загадочной пустоте.
Ивата слишком быстро думал. И слишком быстро ехал. И то и другое он делал недостаточно быстро.
Городские огни, как прекрасны они.
Он резко повернул, обгоняя грузовик, и папка на приборной доске распахнулась. Сверху лежала статья о самоубийстве Хидео Акаси. Фотография была старая — скорее всего, сделана на момент выпуска из Академии полиции. Волосы стрижены ежиком, уверенная улыбка на загорелом лице.
Что же ты скрываешь, инспектор? Чем шантажировал тебя Черное Солнце?
Акаси улыбался Ивате.
Сирена все выла и выла.
Глядя в глаза мертвецу, Ивата все понял. Озарение пронзило его как холодный клинок.
* * *
К северу от аэропорта Ханэда, напротив Центрального Токио, расположен остров Одайба[28]. Здесь жили Юми Татибана и ее муж Ёси. Летом они устраивали пикники на берегу. Зимой сидели в прибрежных кофейнях, глядели на море и читали — Ёси, как правило, скандинавские детективы, Юми — сборники рассказов. Утром по понедельникам они сетовали, что приходится ехать «на большую землю». Им нравились здешние широкие, обсаженные деревьями улицы. На Одайбе ощущался простор, которого не было в Токио. Парковочные места отыскивались без труда, очередь в детские сады не казалась бесконечной, а владельцы собак здоровались друг с другом на улице. Появление на свет малыша ждали уже через несколько недель, и имя ему выбрали заранее. Юми и Ёси были счастливой парой.
* * *
Машина Косуке Иваты с синей мигалкой мчалась по Радужному мосту к острову Одайба. В шесть часов вечера солнце уже садилось, и прогулочные лодки, по обыкновению, включили розовую подсветку. В отдалении переливалось разноцветными огнями колесо обозрения Дайканранша, клином врезавшееся в толщу огромных торговых павильонов. Навстречу Ивате, в сторону города, но на нижнем уровне моста, по монорельсу Юрикамомэ несся поезд, устремив вдаль свои красные прожектора и тем самым посылая низко летевшему самолету предупреждение: «Прочь с дороги!» Токио неприспособлен к темноте.