Ивата, наблюдая за борьбой, отметил, что второй боксер — левша. Наконец поединок закончился, и молодой, с раскрасневшимся лицом, рассмеялся:
— Профессор Игараси, ваша серия ударов — просто жесть.
— Это еще что, вот раньше…
— Пожалуй, не стоит сачковать на ваших занятиях!
Теперь рассмеялся профессор:
— Идем, угощу тебя пивом.
Пока его не заметили, Ивата поспешил удалиться. Он вошел в здание, поднялся по лестнице на третий этаж и постучал в дверь с табличкой «Судебная психология и семиотика».
— Войдите! — откликнулся женский голос.
Ивата переступил порог тесной комнатки с четырьмя партами и засыхающими комнатными растениями. Женщина, с виду ровесница Иваты, оторвалась от бумаг и строго посмотрела на него. Она носила волосы ниже плеч и длинную челку. Выдающиеся скулы придавали ее лицу форму сердца. Одета она была в зеленый кардиган, в ушах поблескивали серебряные серьги с бирюзой.
— Чем могу помочь? — спросила она спокойно и приветливо.
— Я ищу профессора Шульца.
— Он скоро вернется. Могу я узнать ваше имя?
Ивата показал значок. Она удивленно подняла брови:
— Вообще-то обычно полиция обращается ко мне, а не к Дэвиду.
— Вот как?
Она указала на табличку на краю стола:
Д-р ЭМИ ХАЯСИ — криминальная психология
— Может, в другой раз, — сказал Ивата.
— Садитесь, прошу вас.
Она указала на кресло, и на ее руке Ивата заметил часы с Микки-Маусом. Она поймала его взгляд, но он отвернулся к окну. Лужайка, где проходил тренировочный боксерский поединок, была пуста.
— Не желаете ли пока кофе, инспектор?
— Нет, благодарю вас.
— Точно? У меня тут отличная кофемашина, если что.
— Спасибо, я не хочу.
— Что ж, Дэвид вот-вот вернется.
Знакомый бардак из книг и бумаг на столе приятеля не удивил Ивату. К монитору компьютера прилеплен скотчем флажок «Питтсбург Стилерз»[7]. Возле телефона стояла фотография стройной рыжеволосой женщины с ребенком на руках.
Дверь распахнулась настежь, и в кабинет ворвался Дэвид Шульц с охапкой бумаг. Джинсы были ему явно маловаты, а рубашка в мелкую красно-белую клеточку пропитана потом.
— Мать твою. Косуке, ты?
Друзья обнялись.
— А ты растолстел, — сказал Ивата по-английски.
— Да пошел ты. Японская диета!
Женщина собрала свои бумаги и встала.
— Нет, Эми, оставайся. Я уже ухожу.
Она мило улыбнулась и снова углубилась в работу. Шульц выудил из хаоса на столе свой бумажник и повел Ивату в то самое кафе у часовой башни. Он поздоровался с несколькими студентами на почти безупречном японском и направился к уединенному столику, вдали от шумных компаний. Заказав кофе, он пустился в рассказ о своей карьере, недавнем разводе и прелестях отцовства на расстоянии. В одну из пауз Шульц посмотрел на набежавшие облака, и его лицо помрачнело. Их молчание заполнилось птичьим щебетом и смехом студентов.