Причем то, на чем она сидела, впечатляло. Пожалуй что это сооружение можно было бы назвать и троном. Но не креслом уж точно. И оно реально вызывало восхищение.
Когда-то это было дубом, причем многовековым и нереально могучим, чтобы обхватить его, понадобилось бы человека три, взявшихся за руки. После дуб этот кто-то срубил, умело и точно, так, что часть ствола осталась на гигантском пне. Из этой части некто изготовил спинку данного предмета меблировки, а часть корней, толстых как змея-анаконда, проживающая в бассейне далекой реки Амазонки, стала его ножками.
Очень мощно смотрелось данное… Блин, и слово не подберешь правильно. Седало. Вот. Точнее не скажешь.
И Морана на нем выглядела ну очень величественно. Прямо вдовствующая мать-императрица. Красивая, всемогущая и безжалостная.
Кстати – выглядела она уже не столь изможденно, как в прошлый раз. Нет, мертвенная бледность кожи осталась, и общее телосложение не изменилось. Но глаза… Глаза были другие. В них появился некий опасный блеск, который невозможно было не заметить.
– Мощная штука, – сообщил ей я, показывая на трон. – Впечатляет!
– Подарок племянника, – отозвалась Морана. – Купало любил мастерить вещи своими руками, а после подносить их как дар старшим сородичам. Причем дуб, из которого изготовлен престол, он тоже сажал сам.
– Полный цикл, – понятливо кивнул я. – Сам посадил, сам срубил, сам смастерил. Уважаю!
– Итак. – Морана вздернула подбородок. – Ты думал обо мне, я это знаю. И что любопытно – на днях ты меня чуть ли не звал, а сегодня уже не желаешь видеть. Почему?
Это что, она мой мозг сканирует? Все ведь так и есть. На неделе я думал о том, что неплохо бы с ней пообщаться, а сегодня все изменилось.
Да нет, не может такого быть. Эта дама сильна, спора нет, но не настолько. Скорее, она просто ощущает, когда о ней думают, как и всякая порядочная забытая богиня. Когда у нее было много паствы, она не отличала одного от другого. А теперь у нее есть только я. Больше о ней из смертных никто думать не станет. Ну кроме, разве, десятка-другого авторов сомнительных псевдославянских фэнтази-романов. Но они не в счет.
Блин, надеюсь, что я прав. В противном случае мне мало не покажется.
– Не бойся, ведьмак, – не сводя с меня глаз, чуть склонила голову Морана. – Я не ведаю твоих мыслей. Но могу ощущать их, если они связаны со мной, даже когда ты не здесь, а далеко. В этот момент ко мне снова возвращается подобие жизни. Той силы, той мощи, что раньше была, больше нет. Да и не вернется она, полагаю. Но даже эта не-жизнь, что есть у меня сейчас, мне дорога. Она лучше, чем вечный сон во тьме, рядом с теми, кто когда-то был моими родичами.